Плохой парень// Bad Guy (СИ) - Ли Кристина

Я опустила руки под кран и умылась от воды из своего колодца. Он был почти пуст, когда в него упала капля чистой родниковой воды. Она настолько сильно повлияла на мой колодец, что даже будучи столь маленькой, смогла очистить его, и смешаться с ним навсегда.

Я еле вошла в эти чёртовы апаты. Сходу нашла всё, что нужно. Помню, что говорила около получаса с дядей Олегом, который был на все сто уверен, что убийца девушка. Но откуда она взялась и кто она такая, мы пока не знали. Единственной зацепкой было то, что парень, замурованный в стене, совершенно точно был родным сыном сектантов.

Колодцы. Что в них выбросили, чтобы отравить настолько?

Этот ответ я получила ровно через час, когда вернулась в офис нашего отдела.

Телефон завибрировал в кармане брюк и я посмотрела на экран. Подключила телефон к системе на столе и ответила.

Моя первая ошибка в этом расследовании — Хи Шин. Молодой мужчина, который выглядел слишком подозрительным для меня, и так хорошо подходил на роль больного психопата, что я упустила массу вещей из виду, пока следила именно за ним. Это парень просто оказался помешанным на своей работе. А я круглой дурой.

— Мы слушаем, Хи Шин, — мой голос вернулся в обычную тональность. Такую, которой я говорила до того, как приехала в это чужое место с чужими правилами.

Я говорила и начала думать так, как до встречи с Ханом.

— По предварительным результатам осмотра места и самого трупа можно утверждать, что это молодой парень, примерный возраст двадцать лет, причина смерти: механическая асфиксия в следствии удушения в закрытом пространстве. Частицы распада бензолов и других, компонентов найденные в ротовой полости, говорят о том, что он разгрыз мешок на голове, а частицы появились во рту жертвы в следствии разложения полиэтилена. Но самое страшное, что парень действительно очнулся уже в стене. Поэтому труп стоял настолько ровно, и поэтому под ногтевыми мембранами есть микрочастицы песка и цемента идентичные составу материалов из которых была выстроена стена. В ручную из песка, болота и кирпичей.

Я посмотрела на Ю Чон-ши, который наблюдал за мной всё пристальней, но молчал.

— Его замуровали живьём, — подвела итог, а мужчина развернулся к экрану, на котором уже были выведены все жертвы по делу. И то, что смотрело на нас оттуда было ужасающе.

Двадцать три человека, убитых на протяжении пяти лет одним психопатом. О котором мы знаем лишь одно — это девушка в состоянии диссоциативного расстройства идентичности.

— Из тех образцов волос, которые мы нашли в подвале, я могу утверждать лишь то, что они могут принадлежать женщине. Но точно смогу это установить только в лаборатории департамента, — продолжил Хи Шин, а я лишь спокойно констатировала факт, и посмотрела на дядю Олега, который теперь выглядел как я пару дней назад. Весь в тине и с хмурым лицом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это девушка.

— Лика-ши, нам нужны доказательства. Всё набирает обороты слишком быстро, — холодно парировал в трубку Парнишка, — Я должен провести экспертизу и только потом, вы сможете предпринимать хоть что-то! Здесь клоака из улик, на оценку и экспертизу которых уйдет неделя! Я сделаю это за два дня! Но дай мне их, и не лезьте ни во что! Мы так не работаем! Объясни уже это ей, сонбэ!

Продолжал чеканить Парнишка, а мы с Анастасовым переглянулись опять. И он, и я понимали, что в этой стране даже полиция скована законом так, что их спокойно могут посадить за любое неправомерное действие. Мы работали по-другому. Когда дело касалось жизней людей, мы делали всё, чтобы их спасти. Но проблема была в том, что и для того чтобы кого-то уничтожить просто так, наши менты тоже не гнушались превращаться в чудовищ. В этом и была разница. Чудовищам легче поймать чудовище, чем тем, кто хочет сделать это гуманно.

Я прошлась взглядом по Доминанту, который сидел всё это время молча, как и Шанель.

"Кто из вас двоих крыса?" — мелькнуло в голове, когда заговорил Ю Чон-ши.

— Я тебя понял, Хи Шин! Но у тебя только два дня! Если ты уверен, что дашь нам имя, то мы готовы ждать. Если нет, сегодня же две группы захвата будут в Паноптикуме и норэбан. Я не стану больше ждать, как и начальник Чхвэ.

— Вас понял, Сонбэним. Я найду эту тварь. Она должна быть хотя бы в одной базе, если родилась на нашей территории, — я услышала вздох облегчения в голосе Хи Шина, но для меня это не значило ничего.

Я сделала слишком много ошибок, из-за которых погиб невинный немой старик. Поэтому прощать себе подобное не собиралась.

Сердце сжалось в груди, и больно кольнуло в лопатки. Хан… Его глаза и то, как он орал во дворе дома. Этот взгляд: ожесточенный и обречённый. Он сломался. Это было видно сразу. Человек не способен спокойно выдержать такой прессинг, тем более Хан, который внутри, на дне своего колодца, хранил собственную банку с особым наполнением. И она рванула. Разбилась из-за меня, и отравила чистую родниковую воду болью. Её я тоже видела в его глазах.

Парнишка положил трубку, а Ю Чон-ши посмотрел на меня в упор, ожидая моего лёгкого кивка.

— До десяти вечера полтора часа. Именно в это время начнется представление в театре на Каросукиль. У нас есть только один шанс поймать преступника сегодня, — начал Ю Чон-ши, и обернулся к Доминанту с Шанелем, которые тут же поднялись и кивнули в поклоне.

— Вы и Лика-ши будете в зале, пока я и опер группа устроим засаду у черного входа в конспиративном транспорте. Если всё пройдет гладко, то уже сегодня всё закончится.

— Ой ли! — хохотнул Анастасов на нашем, и поднялся со стула, обведя всех взглядом, — Никто в этом бункере, кроме двоих людей не знает, что такое диссоциативное расстройство идентичности. И то! Ни Лика, ни даже я, не встречали ни разу за всю свою практику человека с такой запущенной формой, как у этой девочки.

— При всем уважении, эта девочка, как вы выразились, убила двадцать три человека, господин профессор! — парировал Шанель, на что дядя ответил вполне в своем стиле.

— Мне ваше уважение, что этой девочке ваша ненависть. Как пустой звук! Кто из вас знаком с историей самого известного человека, который по заключению докторов вмещал в себя сорок две личности?

Все молчали, а я подошла к экрану и начала всматриваться в фото жертв, и пока дядя говорил, меняла фото на сенсоре в том порядке, в котором они когда-то висели…

Рука застыла у экрана огромной плазмы, а в глазах появилось "стекло слёз".

"Сними это! Это смерть! Мы не несём смерть домой, нэ агашши!" — последние звуки фразы из воспоминания пронеслись эхом в голове, а по телу прокатилась дрожь. По мне прокатилось жгучее желание выбежать отсюда, найти Хана и сказать, что круглая идиотка, и готова отказаться от всего ради него. Ради того, чтобы видеть его каждый день, смотреть на него, когда он улыбается, наслаждаться его прикосновениями и теплом объятий. Сбежать к черту из этого места, которое казалось мне привычным миром, но за столь короткий строк, стало чужим, холодным и пустым страшным местом. Полным отчаяния, боли, криков о помощи и чужого ужаса. Это всё вселяет дикий жуткий яд в вены, липкий страх с привкусом соли на языке. А Хан… У нашего мира другой вкус, и он настолько яркий и настолько отличается, что видится, как чётко белое, а то что вокруг сейчас тьма. Абсолютный черный и ни капли света.

Но потом я посмотрела на фото старика, вспомнила его слёзы. То как он прижимал кусок бумаги с изображением его дочери к груди трясущимися руками. Как качался с ним, сидя прямо на земле, и заливался слезами. Он слабый и побитый с виду человек, который боялся всего и всех. Но в нем жило столько света, что именно такой человек, достоин жить! И потому он не слабый, он сильнее любого в этой комнате. Такие люди должны продолжать делиться светом со всеми. Этот мужчина был лекарство для остальных, и делился им со всеми. Как он это сделал для Хана.