Гленн О'Брайен - Фактор внешности

Но Пьер не обратил на нее внимания.

— Альберто говорил мне о тебе.

— Меня привел Кенни Блум. Надеюсь, это не слишком нагло.

— Брось, все отлично, — заверил меня хозяин. — Я сам просил Кенни привести тебя.

Изящная ложь, не более. Я уверен, он обо никогда прежде не слышал. Но сам факт моей принадлежности к «Мейджор моделз» придавал мне вес в его глазах. И думаю, не только вес, но уважение, поскольку внезапно Пьер выключил телевизор.

— Я бы с удовольствием показал тебе мой дом, — заявил он.

— Все в порядке, — остановил я его, — не беспокойся, я только в первый раз заблудился. Вообще-то я искал ванную.

— У меня их восемь, — с гордостью ответил Пьер.

— Bay! — воскликнула одна из девушек.

— Если хочешь попасть в ту, что ближе всех, иди направо. А потом я тебе покажу мой дом.

Я последовал указаниям Пьера и нашел мраморную ванную с золотой каймой, биде и джакузи. Эта ванная, к счастью, запиралась. В туалет я хотел не больше, чем нюхать порошок, и потому из любопытства стал изучать содержимое полок — валиум, ксанакс, викодин, перкосет стояли рядом с гелями для душа и кремами для бритья. Я был немного удивлен, наткнувшись на них.

Когда вернулся к Пьеру, оказалось, они уже смотрят баскетбол.

— Ну, — подал голос хозяин, — я покажу тебе, что обещал.

Экскурсия оказалась интересной. Пьер стал демонстрировать свою коллекцию. У него оказалось неплохое собрание работ Альберто, в столовой висел Веблен, еще один Веблен находился в зале для игры в пинг-понг. Интересно, сколько Пьер выложил за его шедевры? С тех пор как он купил их, они, должно быть, еще больше поднялись в цене.

Мы прошли с ним на огромную кухню, оборудованную всеми возможными новинками бытовой техники, включая кофеварку-эспрессо. Перед ней собственной персоной стоял Данте Казанова. В темно-синем костюме он выглядел непривычно респектабельно. Данте как раз готовил кофе для себя и для рыжей красотки из комнаты Пьера, которая теперь сидела на стуле в черном бикини.

— Вот черт! — воскликнул Данте, скользнув по мне недоверчивым беспокойным взглядом. — Не знал, что ты знаком с Чарли, Пьер.

— Да кто же его не знает? Он тот еще парень. А вы что, старые друзья? — спросил Пьер.

— О да, еще какие, — провозгласил Казанова.

— Привет, Данте, — кивнул я.

— Привет, Чарли.

— Чарли, ты знаешь Конни? Конни, это Чарли. Вообще-то он твой босс, запомни это.

— Привет. — Она немного вымученно улыбнулась.

Да, я не ошибся, она из нашего агентства. Когда я вернулся в офис, тут же отыскал ее портфолио и узнал, что девушке семнадцать. И тогда вспомнил, что видел ее в Милане.

— Хотите кофе, мальчики?

— Нет, спасибо, — ответил Пьер, — я показываю Чарли свои владения.

— Что, раньше здесь не был?

— Нет.

— И как тебе? Правда, крутая хата?

— Весьма. Я обещал Пьеру досмотреть его коллекцию.

— А ты знаешь, что Чарли — художник? — обратился Казанова к Пьеру.

— Чарли! Почему ты не сказал мне об этом? — удивился тот. — Из скромности, что ли? Напрасно! Со мной скромничать не надо, я жажду увидеть твои картины. Наверняка они гениальны!

— Вряд ли, — возразил я, — я просто рисовал, ничего гениального.

Конни посмотрела на меня как-то странно. Непонятно было, беспокоится она насчет Казановы или же пытается кокетничать со мной. В ней было нечто детское, слегка напоминающее Киттен в самом начале карьеры.

— Ты недавно виделся с Киттен? — спросил я у Данте. Но он не успел ответить.

— Пойдем, ты увидишь то, что еще не видел. — Пьер потащил меня с кухни. — Идем, я покажу тебе сауну. И потом расскажи-ка о своих рисунках…

Казанова удовлетворенно усмехнулся. А девушка небрежно бросила мне вслед:

— Пока.

Пьер показал мне сауну, битком набитую голыми и пьяными гостями. В горячем воздухе смешались запахи шампуня, ароматических масел, духов…

Когда мы вышли на террасу к бассейну, судя по всему, там только что произошла драка. Собралась толпа зевак, и сквозь их плотно сбитую стену я мельком разглядел человека с пистолетом в руке. Пьер кинулся расталкивать гостей, и я увидел, как кто-то бросился или упал в воду. Мне показалось, я встречал этого человека в гольф-клубе. Другой мужчина лежал на полу на краю бассейна, одной рукой закрываясь от камер, наставленных на него, а другой пытаясь защититься от Кенни Блума. Сам Блум, голый, вынырнул из бассейна, и я понял, что принял за пистолет клюшку для гольфа.

— А ну отдавай камеру, мать твою! — завопил Кенни. — Ты, мудило!..

— Я ничего не делал, клянусь! — воскликнул толстяк. — Не бейте меня, пожалуйста!

— Дай сюда свою гребаную камеру, или я тебя утоплю в этой луже, чертова задница!

Папарацци попятился назад, стараясь защититься от Блума.

— Послушайте, я из «Хэмптоне мэгэзин», я приглашен на вечеринку специально, чтобы написать о ней в журнале!

— Ты что, не знаешь, кто я? — Лицо Блума стало красным от ярости, на шее набухли вены. — Я — Кенни Блум!

— Я не знаю!

Возможно, несчастный говорил правду и действительно понятия не имел, кто такой Кенни Блум, но это привело Блума в неистовство. Дело бы дошло до серьезной драки и кровопролития, если бы не вмешался Пьер. Он поднял руки вверх и встал между противниками.

— Все, все! Ссора окончена! Все закончено!

Если бы Шарль де Голль вовремя вышел с подобным жестом, то, возможно, Гитлер и повернул бы войска в другую сторону от границ Франции.

Кенни поостыл и опустил клюшку.

— О'кей. Друзья, прошу вас, расходитесь и продолжайте веселиться! Вечеринка продолжается! У нас впереди еще много интересного! Прошу вас, не отвлекайтесь на это недоразумение! Давайте выпьем, и включите погромче музыку!

Толпа начала рассасываться. Постепенно свидетели безобразной сцены занялись своими делами. Кенни все не мог успокоиться и помахивал клюшкой в сторону журналиста. Но уже не стоило опасаться, что он его ударит.

— Кенни, Кенни, Кенни… не кипятись! — Пьер дотронулся рукой до плеча Блума.

— Этот мерзавец меня фотографировал!

— Я не знал! Простите! Я не буду это никому показывать! Обещаю!

— Только попробуй! Я тебе так надеру задницу, что забудешь, как держать фотоаппарат!

— Кенни, Кенни, все в порядке… никто не будет ничего печатать… — Пьер продолжал успокаивать, словно ему пришлось иметь дело с разъяренной гориллой.

— Он что, не может найти себе другое занятие?

— Я ничего не делал! Только хотел сфотографировать несколько знаменитостей!

— Луис, отдай мне пленку, потом я разрешу тебе сделать несколько снимков.