Мария Спивак - Твари, подобные Богу
Он поедет к Главному, скажет, что полностью выздоровел, соскучился по настоящей работе, и постарается отвоевать утраченные позиции… естественно, потеснив Ивана. А что такого? Ведь тот, в некотором роде, захватчик. Точнее, наместник. Вот и надо поставить его на место, ухмыльнулся Протопопов, довольный громоздким каламбуром.
Пора снова стать хозяином — конторы, жизни, судьбы. Тогда и Тата никуда не денется. Простит, вернется. Женщины любят победителей. Даже когда не любят, все равно им достаются.
Короче, хватит нытья, страданий, метаний и прочей достоевщины. Как там говорил Терминатор? I’ll be back.
* * *Главный офис фирмы располагался в старинном особняке в центре Москвы. Когда к нему подкатил шикарный брусничный кабриолет, оттуда выпрыгнул не человек — сгусток энергии.
Человек-вектор, человек-машина, человек-цель.
Охранник, церемонно поклонившись, распахнул перед ним дубовые двери.
Глава 3
Тата проснулась поздно с блаженным ощущением человека, который отлично выспался и к тому же имеет полное право валяться в постели хоть до второго пришествия — что она и решила себе позволить. Правда, вовсе не до пришествия, а часок-полтора. Потом так или иначе надо вставать, принимать душ, пить кофе и идти в парикмахерскую, где предстоит провести часа два как минимум, а скорее всего, больше. Колорирование, стрижка, укладка плюс профессиональный макияж — сколько это займет? Иван бы сказал: до черта. Вот и хорошо, а то бы она вся извелась в ожидании презентации. Митчелл назначил на шесть, но велел приезжать к половине: мало ли что. Тата, как послушная девочка, кивнула в ответ, ни о чем не задумываясь, а вчера вечером вдруг перепугалась: что, собственно, «мало ли»? Все отменится? Их зал займет кто-то другой? Подведут устроители банкета? Что тогда? Чем она сможет помочь? Позвонила в панике Митчеллу, насмешила. «Да я всего лишь хотел, чтобы ты не опоздала, дурочка», — успокоил он. — «Я же знаю вас, женщин. Ничего нигде не отменится, не волнуйся. Ложись лучше спать пораньше. И чтобы завтра выглядела на миллион долларов!»
Надо надеяться, так и будет — если Валерка не подведет. Тата до сих пор хвалила себя за то, что пару месяцев назад решилась заговорить в Центральном парке с девицей, чья стильная прическа ей очень понравилась. Тата в то время подумывала о смене имиджа: приближалась вторая годовщина их с Майком совместной жизни, и ей хотелось чем-то его удивить.
Девица, не только стильная, но и на редкость общительная, охотно порекомендовала салон, где стриглась:
— На 53-ей, между Шестой и Седьмой, знаете? Нет? Ничего, найдете, там сразу видно. Его недавно открыл один русский, Вэл. Обалденный стилист! Вы ведь тоже, кажется, русская? Ага, попались! Я уже по акценту узнаю. Идите, не пожалеете, Вэл из вас сделает конфетку.
Вэл, как и предполагала Тата, оказался Валерой и полностью оправдал, даже превзошел все ожидания. Он уделил новой клиентке ровно одну минуту пристального внимания — пока смотрел на нее в зеркале и со скептическим видом ерошил ей волосы. Потом он минут двадцать лениво, будто нехотя, щелкал ножницами, поминутно отворачиваясь, поглядывая в телевизор, пританцовывая под радио и без остановки болтая со своим ассистентом и, кажется, милым другом Алексом. Поведение Вэла говорило: ваш случай безнадежен, дамочка, вам бы не новую прическу, а бумажный пакет на голову с прорезями для глаз, — и тем не менее, в результате экзекуции неброско симпатичная Тата обрела новую, зрелую привлекательность и неизвестно откуда взявшийся породистый, светский лоск.
— Femme fatale, — сказал тем вечером Майк. — Звезда немого кино.
Тата сделала роковое лицо.
— И немножечко Эллочка-людоедка, — хихикнул Майк.
Помнится, это его нисколько не отвратило. Наоборот.
На Митчелла ее новый облик тоже произвел впечатление.
— Какая ты, оказывается… сексапильная, — хрипловато проговорил он и, смутившись, отвел глаза.
Узнав о назначенной презентации, Тата сразу позвонила Валере — «Wellery», назывался его салон, — и не раздумывая согласилась на все процедуры. Это раньше она старалась держаться в тени, но теперь ей понравилось быть эффектной. Ну, а на представлении собственной книги, причем второй, как говорится, сам бог велел.
Удивительно, что в Америке ее странное произведение, «Заговор судьбы», пользуется успехом. Не так чтобы громким, но все-таки. Книга, которую Митчелл из осторожности издал небольшим тиражом, разошлась быстро, и он тут же запустил в печать следующую партию. Тата не могла постичь, в чем причина популярности «Заговора». Казалось бы, суп из оккультизма, астрологии, колдовства, любви, приправленный религией и философией — пища не для американского желудка. А ничего, едят. Как экзотику? Вряд ли. Нет, скорее, прав Митчелл: дело в простоте подачи. Ведь ее книга — точнее, альбом — тот же комикс, картинки с подписями; очень американская вещь. Хотя по живописи с комиксами ничего общего.
— В твоих рисунках кого только нет, — заметил однажды Майк. — Все, кого ты любишь. Бенуа-Сомов-Головин-Лансере-Добужинский… кто еще? Альфонс Муха. Прямо по анекдоту: да их тут тысячи! Только, знаешь, Кошка, кого не хватает?
— Кого? — не догадалась Тата (в прошлом Татошка, потом Кокошка, а там и Кошка).
— Тебя.
Майк прекрасно знал живопись, тонко ее чувствовал и не льстил понапрасну. Его замечание пришлось на удивление в точку — Тата ахнула. И с тех пор начала искать себя, свой индивидуальный стиль. Она рисовала, рисовала, рисовала повсюду, в подходящих и неподходящих местах. В парках, кафе, магазинах, на улицах, у того же Валерки, все, что видела, любые забавные, чем-нибудь привлекательные сценки. Через три-четыре месяца собрался новый альбом. «I ♥ NY», неоригинально назвала его Тата и привычно снабдила каждый рисунок пояснением, где кратким, в одно предложение, а где и довольно пространным, на манер рассказа. В целом получилось нечто, внешне мало отличавшееся от первой книги, но по сути принципиально другое и, главное, интересное; Майку понравилось. Потом, когда они перевели тексты на английский, понравилось и Митчеллу, и тот со свойственной ему решительностью отослал в типографию пробный тираж.
— Надеюсь, дело пойдет, как с первой, — весело потирая руки, сказал он. — Я же говорил, Тата: слушай меня!
Заявление, прямо скажем, сомнительное — о второй книге вообще речи не было, — но Тата предпочла не вдаваться в подробности, тем паче что новый гонорар оказался солиднее первого.
— Богачка Кошка, — восхитился Майк. — Прокормишь в голодный год? — У него на фирме ситуация складывалась не лучшим образом; он боялся, что их закроют.
