Ирина Васильчикова - Между строк
— А, привет. Проходи.
Мой визит был воспринят старой приятельницей Дашкой Матвеевой как что-то само собой разумеющееся, хотя я появлялась там нечасто.
— Привет.
— Подожди секунду, надо кое-что утрясти.
— Не вопрос.
Нашу беседу прервал телефонный звонок.
— Вайсфельд? Я не знаю такой породы собак. Не собака? А кто? Какой министр? А, это из «Анны». А я тебя про собачий сериал спрашиваю. Хорошо. Звони.
Перехватив мой взгляд, Матвеева пояснила суть диалога:
— У нас, как всегда, несколько проектов запускается. Один исторический, времен Николая Первого, а второй — о буднях современных сыщиков. Я последние три дня изучила всю мыслимую и немыслимую литературу про служебных собак, изнасиловала Интернет, так что, как видишь, клиника налицо. А народ имел в виду другой, исторический, сериал. Выяснилось, что Вайсфельд — один из министров. Такая вот чехарда. Кофе хочешь?
— Хочу.
Я не стала злоупотреблять гостеприимством Матвеевой и через пятнадцать минут покинула ее, сославшись на то, что меня еще ждут великие дела.
Плутая по лабиринтам коридоров, я встретила своего знакомого, актера Александра Венгерского.
— Привет! Какими судьбами?
— На пробы приезжал.
— Удачно?
— Представь себе, да.
— Поздравляю. А в театре как?
— Все так же.
— А конкретнее?
— У нас три месяца назад премьера была. Знаешь, наверное. У меня с этим спектаклем какая-то дикая история произошла. Меня утверждают на главную роль. Приятно, конечно, но почему-то было как-то неуютно. Тогда я не мог понять, в чем дело. Идут репетиции, все нормально. И за десять дней до премьеры мою роль отдают другому актеру. А я играю, как всегда, что-то из «второго эшелона». Нормально? Так и с катушек слететь недолго. В общем, был месяц полного кошмара. И теперь, когда актер, которому дали мою роль, заболел, меня срочно ввели. За три дня я судорожно пытался вспомнить текст. В общем, дурдом. А вчера на спектакле тоже был номер. Пять минут до выхода, а Тани Макаровой нет. Все на ушах стоят. С ее выхода ведь спектакль начинается. Звонят ей, а она дома. Девушка забыла, что у нее спектакль. Пришлось срочно на ее роль Настю вводить.
— Весело живете, ничего не скажешь. А кому твою роль дали?
— Вячеславу Сапронову. Знаешь, наверное.
— А то! Тот еще фрукт.
— И не говори. Я однажды такую картину застал. Выхожу из театра после спектакля. Смотрю, на служебном входе преданные поклонницы Сапронова тусуются. Через какое-то время он выходит. Они счастливы. Так он выстроил всех и говорит вахтерше: «Видите их? Запомнили? Больше сюда не пускайте». И ушел. У меня был шок. Как так можно?
— Но он вообще славится непростым характером.
— Это еще мягко сказано. Перед выпуском спектакля он народ до истерики доводил. Приезжал в театр заранее, изучал костюмы и декорации. «А это что на сцене торчит? А здесь почему костюм узкий?» В общем, караул. Причем с этим спектаклем вообще много всякого было. Там одну из ролей играет наш старейшина Иван Антонович Новиков. Он на первую репетицию пришел с выученным текстом. Режиссер не знал, что делать. Как репетировать дальше? К этому времени еще не все артисты пьесу до конца дочитали. Такие вот пироги.
Проговорив еще минут десять, мы распрощались, и я покинула нашу «фабрику грез».
Часы показывали два. Впереди — три встречи. Я направилась к остановке. Троллейбус, как ни странно, пришел быстро. И тут я поняла, что засыпаю.
До очередной встречи оставалось минут пятнадцать. Я зашла в кофейню. Моего «экстремального» «ристретто» почему-то не оказалось. Возможно, я его просто не заметила.
— Девушка, а можно сымпровизировать?
— А что вы хотите?
— Двойной эспрессо, но в маленькую чашку.
— Да, конечно. С сахаром? — робко спросила она.
— Без.
Я взяла кофе и пошла искать свободный столик. Несмотря на разгар рабочего дня, в кофейне было не так уж мало народа. Столик у окна оказался свободен. Рядом галдела компания иностранцев — не то немцев, не то голландцев.
Постепенно я почувствовала «оживляющий» эффект кофе. Значит, до вечера как-то дотяну. Что ж, пора выходить. Хотелось все успеть и не опаздывать. Конечно, никто не стал бы мне на это указывать — это было мое право. Зачем лишний раз провоцировать конфликт, невысказанное раздражение, если можно обойтись без этого? И так проблем хватало. Может, потому, что накопились усталость, вечный недосып, надоели постоянные экстремальные ситуации, с пунктуальностью у меня в последнее время все чаще возникали какие-то нештатные ситуации. Как ни странно, прийти вовремя на этот раз мне удалось.
Встречи прошли удачно. Мне удалось пообщаться с приятными, умными людьми. Настроение было приподнятым. Оставалось завтра доехать до редакции и скинуть тексты, а также заехать к Белову. А сегодня, по дороге домой, — встретиться с Ритой и отдать обещанную статью.
— Я же просила скинуть мне это сегодня в течение дня, — начала Рита. — У нас, конечно, знают, что с твоими текстами проблем почти не бывает. Может, удастся поставить. А то лежит у меня текст — полный абзац. Не хотелось бы, чтобы твой «шедевр» оказался в «корзине». Ты меня понимаешь?
— Я все прекрасно понимаю. Но не разорваться же мне. Помимо того, что я пишу для своей редакции, я еще и «налево» что-то сдаю, время от времени и «джинсовать» приходится. А для того чтобы получить гонорар, приходится покрутиться. Опять-таки, всё во время упирается. Мне на той неделе Иваныч позвонил…
— Белов?
— Да.
— И чего ему опять надо?
— Просил сделать интервью с Кириллом Егоровым. Завтра повезу. Так я сегодня полдня на него угрохала. Потом было еще три встречи. А теперь еще и ты собак спускаешь. Я, между прочим, все сделала. Причем, заметь, как договорились — в понедельник.
— А ты не могла Белову сказать, что у тебя кроме него своих дел полно?
— А то ты не знаешь, что он из тех, кому проще отдаться, чем объяснить, почему ты его не хочешь.
— Все равно, с текстом могла бы не затягивать.
— Могла бы и завтра скинуть, между прочим.
— Это была бы подстава.
— Знаю, поэтому и вытащила тебя сейчас. Ни тебе, ни мне лишние неприятности не нужны. Ладно, давай по домам. Звони, если что.
— Хорошо. Спасибо за текст. Не пропадай!
— Она постарается.
А «джинсовать» действительно приходилось. Правда, бралась я за это нечасто. Если обычная работа в редакции — инфаркт каждый день, то проталкивание заказного материала — обширный инфаркт. Конечно, находясь в здравом уме и твердой памяти, подвергать себя такому риску не будешь, но деньги, как водится, решают все. Если за рекламную статью получаешь лишь смешные проценты, то за «джинсу» — скрытую рекламу — получаешь всю сумму. Наличными. Почти всегда — «зеленью». И главная задача — убедить редактора, что он себе никогда не простит того, что не поставил этот материал. И хорошо еще, если речь идет о звездах. В этой ситуации нет ничего хуже, чем «проталкивать» начинающих артистов или заведомо коммерческие проекты. Тут уж приходится эксплуатировать фантазию по полной программе: деньги-то заплачены. И отступать некуда. Но действовать надо осторожно. Любой намек на проплаченный материал — и можно потерять работу. А чем круче издание, тем люди в этих вопросах подкованнее. Но заказчик хочет видеть материал о себе в центральной прессе, его мало интересуют «Известия Подмосковья» или «Московский метростроевец». С ними-то проблем не будет.
