Кэтрин БРИТТ - ЛЮБОВЬ ВСЕСИЛЬНА
Прошло несколько секунд, в течение которых он покровительственно смотрел на нее своим холодным, безжалостным взглядом. Ей хотелось знать, понимает ли он, что производит неблагоприятное впечатление на мальчика.
Его глаза прищурились.
– В любом случае извинения должны быть принесены, – наконец произнес он.
Опустив глаза, Мартина прикусила губу. Его диктаторское поведение ужасно раздражало ее. В то же время врожденное чувство справедливости подсказывало, что он прав.
Она улыбнулась Марко, который озабоченно смотрел на нее, и подбадривающе погладила его ручку.
– Лучше будет, если ты, малыш, подойдешь к синьоре и извинишься. Когда ты сделаешь это, ты получишь свою Руссо, – ласково сказала она.
Марко, немного поколебавшись, взглянул на Доминика, ожидая от него подтверждения этих слов. Доминик медленно достал игрушку из кармана.
– Возьми Руссо с собой и объясни синьоре, как она работает. Ей это может быть интересно.
– Хорошо, дядя Доминик.
Неохотно встав со стула с игрушкой в руках, он направился к синьоре, которой официант уже принес бренди. Доминик подозвал официанта и заказал вино.
– Не хотите ли выпить со мной, мисс Флойд? – пригласил он, как только официант пошел выполнять заказ.
– Спасибо, у меня есть лимонад, – ответила она, держа в руках стакан.
Решительным жестом отобрав у нее стакан, он вылил его содержимое в стакан Марко.
Его лицо преобразилось. В глазах чувствовалась усмешка.
– Марко допьет это. После демонстрации игрушки ему захочется пить.
Он повел бровью в сторону мальчика и пожилой женщины. Сердитый тоненький голосок Марко, так подходивший к его хрупкой фигуре, вызвал у нее улыбку. Ее лицо, выражающее чувство глубокого сострадания, заставило Доминика пристально посмотреть на нее.
– Кажется, у Марко появился друг, – произнес он. Мартина повернулась и прямо взглянула на него. Он продолжал смотреть на нее несколько иронически, и это все еще раздражало ее. Она вспомнила его замечание о том, что слишком многочисленное общество женщин может избаловать Марко.
– Надеюсь, – ответила она. – Но кажется, у него не слишком много друзей как среди мужчин, так и среди женщин.
Если он и помнил то, что говорил раньше, то воспринял этот выпад спокойно. Легкая улыбка появилась в его глазах, и он продолжал смотреть на нее с возрастающим интересом.
– Вы очень любите детей, мисс Флойд?
– Почему вас это интересует? – не очень дружелюбно спросила она в свою очередь.
– Просто хочу знать, – пожал он плечами. Официант вернулся, неся вино. Доминик наполнил два стакана и один из них протянул ей. Подняв свой, он смотрел на нее, посмеиваясь.
– За ваше пребывание в Венеции, мисс Флойд. Кто знает, может, оно окажется счастливым.
Мартина что-то пролепетала, отпила немного и почувствовала, что у вина приятный, своеобразный вкус. Оно быстро подействовало на нее, а может быть, она слишком переволновалась из-за происшествия с игрушкой. У нее вдруг возникло какое-то необыкновенное звенящее чувство переполняющей ее радости: она живет и находится в том месте, где нужно, и в то время, когда нужно. А тут еще заиграл оркестр, превращая этот волшебный мир в сказочное видение. Громкие голоса компании, сидевшей слева от них, отвлекли ее внимание на несколько секунд, и когда она снова повернула голову, то увидела, что Доминик пристально смотрит на нее. Кровь прилила к ее щекам, и она быстро допила оставшееся вино, чтобы скрыть смущение.
– Нет.., пожалуйста, не надо, – попросила она, видя, что Доминик собирается снова наполнить ее стакан. – Я ведь не пью.
– Я тоже, но это особый случай. – Он поставил бутылку на стол. – А где же Юнис? Разве она не с вами? – внезапно спросил он.
– У нее встреча.
– Кто же привез вас сюда? Кто?
Вопрос прозвучал не менее резко, чем предыдущий.
Чувствовалось, ему не понравилось бы, если бы они были здесь сами по себе.
– Да. Вместе с Юнис они заберут нас отсюда в пять.
Она говорила торопливо, боясь, как бы он не предложил проводить их домой. Не представляя, как бы он это сделал, она ни капельки не сомневалась, что уж конечно не воспользовался бы общественным транспортом. Не таков Доминик Бернетт ди Равенелли! У нее не было также сомнений и в том, что его озабоченность связана отнюдь не с ней. В мыслях у него один только Марко и, вероятно, Майя.
Однако ее удивляло, почему он сидит здесь так долго, хотя и предполагала, что он ничего не делает просто так. Когда же он заговорил снова, это было отнюдь не о Марко.
Отбросив чопорность, он просто сказал:
– Вам повезло, что вы приехали в Венецию летом, мисс Флойд, когда здесь проходит множество великолепных фестивалей. Вы молоды, вам понравятся толпы туристов. Для меня же Венеция по-настоящему красива зимой, когда здесь нет приезжих. В это время снег блестит на крышах домов, каналы свободны от заторов, а холод на улицах заставляет людей прятаться в кафе, где они разговаривают друг с другом, потягивая горячий шоколад. Венецианская кухня славится своими блюдами, особенно острой пиццей с хрустящей корочкой, печенью и луком, приготовленной чисто в венецианском духе и подающейся с прекрасным вином из здешнего винограда.
Его слова странно действовали на нее. Она как бы проникала в его мир, в который, знала, никогда не войдет. Что-то поднялось в глубине ее души, и она произнесла задумчиво:
– Вы чудесно говорите. Не многие используют свой отпуск зимой таким образом. В основном все либо занимаются зимним спортом, либо уезжают в теплые края. Как жаль, что большинство людей не могут по-настоящему познать красоту Венеции. Так грустно, что это диво, которое окружает нас, когда-нибудь исчезнет совсем.
– Венеция уникальна. Ведь она построена на ста восемнадцати маленьких островках, соединенных сотнями мостов, связывающих тысячи узких водяных улиц. Все создавалось людьми, знающими свое дело.
Он продолжал говорить о том, что сделало Венецию великой. Его глубокий характерный голос приятно звучал. Мартина увлеченно слушала, забыв о своей неприязни, признав, что спокойствие – часть его сильной натуры. Он говорил о золотых песчаных пляжах, тянувшихся от Венеции до Триеста, об альпийских предгорьях, защищающих венецианские равнины от северных ветров. Мартина неподвижно сидела, пока он не кончил говорить. Только тогда она заметила, что он пристально смотрит на нее. Она покраснела и подумала, действительно ли ему хотелось рассказывать все это.
Он ни разу не спросил о ней самой, и это задело ее: она не интересовала его. Когда Марко вернулся к их столику, Доминик ушел. Мартина не сожалела об этом. Он вызвал у нее так много противоречивых чувств, она была еще не готова к этому. Дважды они встретились, но она все еще не могла отнести его к своим друзьям. Тем не менее она не могла и отрицать, что где-то внутри ее возникло какое-то неясное чувство, когда она видела, как он уходил своей небрежной легкой походкой с гордым, только ему присушим наклоном головы.
