Джеки Коллинз - Игроки и любовники. Книга вторая
— Думаю, вам надо мной заняться, — сказала девушка. Невероятно хорошенькая, масса белокурых кудрей и обезоруживающая улыбка. Она постоянно облизывала язычком полные, блестящие губы. — Не понимаю, почему вы возражаете, мы бы прекрасно подошли друг другу, я — очень послушная клиентка. — Она сделала ударение на слове послушная, чтобы у Коди не осталось и тени сомнения относительно того, что входит в этот термин.
Он откашлялся, довольный, что их надежно разделяет стол.
— Вот что, Кэрол… — начал он и продолжил с помощью набора стандартных фраз, которых у него было наготове сколько угодно.
Его не переставали удивлять люди, жаждущие стать его клиентами. Если бы он стремился просто побыстрее заработать, взял бы их всех. Кэрол Камерон вовсе не была неизвестной старлеткой. Она снялась в главных ролях в двух кассовых фильмах ужасов, которые были даже не совсем порнографическими. Но вот беда — актриса она никудышная, так что ей пришлось перетрахаться с половиной, если не со всем Голливудом, чтобы достичь того, чего она достигла.
Коди она не нравилась, но, если бы даже и нравилась, на его решение это не повлияло. Он никогда не смешивал секс с деловыми отношениями. Доказательство — Даллас.
Кэрол быстро сообразила, что получила отказ. Она встала, пригладила облегающее платье. Ее соски, казалось, рвались на свободу.
— Подумайте о моем предложении, Коди. Почему бы вам не заехать попозже ко мне домой и немного не выпить?
— Не думаю, что мне удастся… — Чего ради он извиняется? Почему просто не отказать? — Нет, — отрезал он.
— Нет? — переспросила она.
— Нет, я, это, не могу.
Она надула губки.
— Какой позор! Ну тогда в другой раз. Я вам позвоню.
„Не забыть сказать секретарше, чтобы она всегда говорила мисс Кэрол Камерон, что его нет".
Она послала ему воздушный поцелуй и выплыла из кабинета. Ужасно старомодно ходить вот так, вихляя задом. Даллас ходила крупными, решительными шагами, она напоминала прекрасного леопарда, и это было очень сексуально.
Подумав о Даллас, Коди вспомнил, что уже поздно и что она уже вернулась домой. Кики и Чак тоже собирались прийти, они хотели жарить мясо на углях. Он обещал купить мясо, а теперь, из-за Кэрол Камерон, опаздывал. Он тихо выругался, собрал бумаги, которые хотел просмотреть попозже, и вышел из кабинета.
Даллас слишком много пила. Она выпила водки перед обедом, а за ужином налегала на вино, а теперь вот уже третий ее бокал коньяка со льдом.
— А я-то думал, это будет тихий домашний вечер, — заметил Коди, следуя за ней на кухню, где она загрузила грязную посуду в моечную машину.
— А так оно и есть, — ответила она жизнерадостно. — Все веселятся, мясо получилось превосходное.
Он мягко отобрал у нее рюмку.
— Тебе завтра работать.
Она выхватила ее назад.
— Я каждый день работаю, — в голосе слышался гнев. — Я — работающая девушка, и всегда такой была.
— Что-нибудь не так? — мирно спросил Коди.
— Не так? — Неожиданно ее глаза наполнились слезами. — Почему что-то должно быть не так?
В кухню влетела Кики.
— Забираю своего мужика домой, — заявила она. — Извини, что уходим сразу из-за стола, но, если я его не утащу, он приклеится к твоему телевизору!
— Забирай и ублажи его разочек от моего имени. — Даллас со значением взглянула на Коди и зло добавила: — Это куда больше, чем я сегодня получу!
— Ой, мамочки! — воскликнула Кики. — Надо убираться, пока не начали летать тарелки! — Она подмигнула Коди. — До завтра.
Ей казалось, что они просто шутят. Легкая ссора любовников. Все были уверены, что Коди и Даллас — любовники.
— Я тебя ненавижу, — сказала Даллас Коди, когда он вернулся, проводив гостей. — По-настоящему ненавижу, и более того, считаю, что ты голубой. Слышишь меня — ГОЛУБОЙ!
Она изливала гнев, который вызвало у нее появление Бобби. Коди просто оказался под рукой.
— Ты пьяна, — заметил он тихо, — почему бы тебе не лечь спать?
— Голубой! — насмехалась она. — Гомик!
Он сжал губы.
— Я ухожу. Поговорим завтра.
— Ну конечно, иди домой или, еще лучше, беги прямо к мамочке. — Она сорвала с себя блузку и угрожающе придвинулась к нему. Грудь у нее была идеальной. — Я тебе бесплатно предлагаю то, за что другим приходилось платить. Но это не для тебя, так? Ты лучше трахнешь какого-нибудь милого мальчика… Ты лучше…
Он быстро подошел к ней и схватил ее за плечи.
— Что ты хотела сказать… За что платили другие мужчины?
Она неожиданно замолчала.
— Да так, проехали.
Он тряхнул ее.
— Что ты хотела этим сказать? — Теперь разозлился он.
Она попыталась высвободиться, но он держал ее крепко.
— Сказала же, проехали… — пробормотала она.
Его гнев угас.
— Я ведь совсем тебя не знаю, верно? Боготворю тебя и не знаю о тебе ничего. — Он отпустил ее и повернулся, чтобы уйти.
Она побежала за ним, догнала и повернула к себе.
— Я была шлюхой, — закричала она, — дешевой двадцатидолларовой шлюхой! Доволен теперь? Как это тебе? Неудивительно, что ты не хочешь со мной спать… — Гнев уступил место слезам, и она с рыданиями упала на диван.
Он был потрясен. Но ведь он никогда не пытался узнать о ее прошлом, потому что боялся того, что может открыться.
Он подошел к ней, обнял и утешал, пока она рассказывала ему о себе.
Она не упомянула Лу Марголиса. Не рассказала о Бобби и их отношениях. Не стала говорить, что в семнадцать лет вышла замуж.
Она рассказала ему то, что считала возможным. То с чем он мог бы смириться и продолжать любить ее.
Рано утром на следующий день они заказали самолет, слетали в Лас-Вегас и там поженились.
Коди знал, когда он был по-настоящему нужен.
Глава 44
Скользнув в постель к мужу, Мелани с ужасом поняла, что обнимает женщину. Линда пришла в не меньший ужас. Что касается Пола, то он от души понадеялся, что в этот миг в Новом Орлеане разразится страшное землетрясение.
Эдна тем временем все еще пребывала в шоке, застав своего возлюбленного мужа за такими занятиями, которые, с ее точки зрения, могут существовать только в жизни законченных извращенцев. Ее вырвало, и единственное, о чем она могла думать, так это об испорченном ковре. Но почему-то, впервые в жизни, это не имело для нее никакого значения, и она продолжала пачкать ковер, не обращая внимания на враждебный взгляд Золотой дамы, которую Эл отшвырнул на другой конец комнаты.
— Милостивый Боже, — воскликнула Линн, когда Эл оторвал ее голову от себя. — А это еще кто?
