Одержимый - Анна Михеева
11
Вадим уехал. Наверное, уже прочесывает Гончарную, вдоль и поперек. Я же бродила, сначала в гостиной, потом в спальне, не рискуя расстаться с телефон. А вдруг он изменит место? Время?
Часов в 11 отправилась в душ, сумев довести себя до озноба.
Ровно в полночь, я села в свою машину и отправилась на улицу Гончарную.
Район, с данной улицей и еще тремя, находился за железнодорожным переездом.
Сначала его стали называть спальным, потом старым, а теперь его звали просто «яма», что соответствовало действительности. Дома под снос, сплошь двухэтажные, построенные из реек и глины, разваливались на глазах. К моему удивлению, на некоторых окнах висели занавески и тускло пробивался свет, где-то из квартир, где-то из подъездов. 18 дом по улице Гончарной был самым крайним. За ним был небольшой парк, бетонный завод, закрывшийся, наверное, в 2010 году.
Меня испугала тишина. Выйдя из машины, оглядевшись, я поняла, насколько тихо здесь. Ни лая собак, ни шума машин. Только мое, хриплое учащенное дыхание и чувство, что за мной наблюдают.
Это Вадим! — успокаивала себя, заходя в подъезд. Пусть освещала себе телефонным фонариком.
Дверь нашла без труда, правда входила с большой опаской.
Оставила кейс посреди комнаты и бросилась бежать, едва не свернув себе шею, на захламлённой лестнице.
Дома я металась как раненый зверь. Несколько раз принимала горячий душ, но дрожь, во всем теле не проходила. Новостей не было, ни от Вадима, ни от шантажиста. Я порывалась звонить Вадиму с десяток раз, но так и не решилась, боясь, что мой звонок будет весьма не вовремя.
Когда же, позвонил он сам, я сгрызла все ногти.
— Я не понимаю Элли, он не приходил.
— Не приходил?
— Я в квартире напротив, никто не приходил. Он звонил?
— Нет. Я сейчас приеду!
При свете дня Гончарная не стала привлекательнее или безопаснее. Но в подъезд я входила увереннее, точно зная, что Вадим где-то здесь.
— Вадим, — позвала, стоя на лестничной клетке второго этажа. Из квартиры напротив вышел Смирнов. Злой, помятый, уставший.
Вместе зашли, осмотрели квартиру, комнату. Посреди которой стоял кейс.
— Что за черт, Элин? — Вадим запустил пятерню в волосы и слегка потянул. Поддаваясь непонятному порыву, подошла к кейсу. Ввела код: дата смерти Саши. Щелчок и он открылся. Вот только был пуст.
— Что за черт?! — еще более эмоционально воскликнул Вадим. — Я не сводил глаз с чертовой двери! По стене не подняться! Как он это провернул?
— Пошли!
— Что?
— Давай уйдем отсюда! — я тянула Вадима за рукав, в итоге вытащив из квартиры.
— Элина!
— Пожалуйста, мне страшно, Вадим.
Это подействовало. Мы загрузились в мою машину. Вадима высадила за переездом, а дальше, мы отправились каждый на своей.
— Элли, что будешь делать?
— Ждать, — отвечаю, устало опускаясь на банкетку. Голова раскалывается, как при похмелье.
— Я должен ехать, — Вадим опускается передо мной на корточки. — Я люблю тебя, Эль. Хочешь уедем? — отрицательно качаю головой.
— Позже? Когда утрясется. Куда поедешь?
— На работу. Ты же знаешь, фирма большая…
— Знаю, — отвечаю, выдавливая из себя улыбку.
— Выпей снотворного и ложись спасть.
Впрочем, именно так я и поступаю. Выпиваю снотворное, принимаю душ и ложусь в постель, тут же проваливаясь в темноту.
* * *
Телефон надрывается.
Открываю глаза и пялюсь в темноту. Сколько я проспала? Тянусь за мобильным (звонит домашний) 02:11.
Собрав все силы, спускаюсь вниз, на ходу сделав для себя пометку, забирать трубку в спальню.
— Алло?
— Здравствуй, шлюха, — голос, пробирающий до мурашек. — На кухне, — и отключился.
Иду, по возможности включая везде свет.
На кухонном столе цветы: ярко алые розы, и конверт, довольно пухлый.
В конверте фотографии, негативы. Сжигаю все.
И поднимаюсь в спальню. Еще одна таблетка снотворного и блаженная темнота.
12
На часах было восемь, когда я наконец проснулась. Ну как проснулась, состояние было вялым.
Долгое время я просто лежала в постели, чутко прислушиваясь. В доме царила тишина.
Протянув, наконец руку, налитую будто свинцом, взяла мобильный с тумбочки. От Вадима семь пропущенных. Последний: десять минут назад.
— Элли! Господи! Я звонил!
— Прости, я выпила снотворное, — голос хриплый. Во рту очень сухо.
— Я еду!
— Вадим, пожалуйста, нам все еще надо соблюдать осторожность…
— Мне плевать! Эль, я места себе найти не могу! Мне нужна — ты, моя любимая женщина!
— Хорошо, — сдаюсь, делая попытку встать с постели.
— Выпьем кофе, позавтракаем вместе. Я предупредил, что задержусь, — его слова, как теплая волна, омыла с ног до головы, внося в мое разбитое тело легкость.
К приезду Вадима я успела принять душ, и привести себя в относительный порядок.
— Ты прекрасна, — зашептал Вадим, с порога принимая меня в крепкие объятия. Поцелуй был горячим. — Я скучал, Элли! Боже, девочка моя, с ума схожу…
— Люблю тебя, — шепчу. Секс был быстрым, но от этого не менее приятным.
— Как подростки, — засмеялся Вадим, натягивая боксеры, а следом брюки.
— Может быть в душ?
— Не-хо-чу, — засмеялся красавец Смирнов. — Хочу весь день пахнуть тобой.
— Я поправлю макияж, а после поедем в кафе?
— С удовольствием. Я пока выпью кофе у тебя? Не успел с утра.
Спустившись минут через двадцать, я застала Вадима на кухне. Он стоял ко мне спиной, застывший как изваяние. Плечи напряжены, ладони сжаты в кулаки.
— Вадим?..
— Что это, Элина?
— Что? — сообразила в чем дело, только обогнув его. Цветы. Алые розы. — Это послание от психа. Вчера получила вместе с фотографией и негативами. Не было сил выбросить, — я оправдывалась перед Вадимом, и мне это не нравилось. — Если бы ты спросил, или бы дал мне время все рассказать…
— Прости, — Вадим терял напряжение, расслаблялся. — Прости, Элин. Поехали? — первым порывом было сказать «нет».
— Поехали, — соглашаюсь.
Вадим собрал цветы. Сидя в машине, наблюдала как он отправляет из в мусорный контейнер.
* * *
— Знаешь, о чем я думаю?
— Узнаю, если расскажешь, — настроение Вадима было выше среднего.
— О цветах, — выдала, и будто спохватившись, пояснила: — О гвоздиках. Помнишь? Цветов было много. Где-то же их купили. Или заказали.
— Хочешь, чтобы я поискал? — киваю, весьма энергично. — Я проеду вечером по цветочным магазинам.
— И еще, Парфенов сказал, что Саша нанимал частного детектива…
— Ты думаешь, это он — шантажист? — признаться до этих слов я так не думала.
— А если он? Вдруг он продолжал следить, но уже не по просьбе мужа, а, скажем, по собственной воле? — у меня вспотели ладони от такой догадки. Ведь это чем более вероятно! — А что «если»? Мы не знаем, прекратил ли Саша слежку. В тот
