На грани фола (СИ) - Настя Орлова
Настя мне потом по секрету сказала, что Смирнова всем рассказывает, мол, они с Громовым чуть ли не встречаются. Но, судя по всему, там обычная история: он с ней переспал, а она сделала неправильные выводы — по крайней мере, обращается Арсений с ней именно так. И ведь учится, дурочка, на четвертом курсе, а не понимает, что у этого парня на лбу написано: «Только трахаюсь. Не встречаюсь». Крупным жирным шрифтом. Не представляю, как девчонки все еще ведутся на него, ожидая взаимности.
— Кость, хорошего вечера, я ушла, — сообщаю своему напарнику, скидывая фартук в корзину для прачечной.
— А Лиза где? — спрашивает он недовольно, выкладывая на поднос приборы.
— Лизы еще нет, как видишь, но скоро придет, — отвечаю я, прекрасно понимая, к чему он клонит. — Наверное.
— Карпова говорила, чтобы никто из нас не оставался в зале в одиночку, — припоминает он слова нашего администратора.
— А еще она говорила, что мы должны уважать коллег и приходить на смену вовремя. Я это делаю, Лиза — нет. Извини, но сегодня я не могу задерживаться, у меня по учебе полный завал, — закидываю сумку на плечо и добавляю, чтобы немного смягчить собственную категоричность: — В зале почти никого нет.
В ответ Костя бурчит что-то неразборчивое под нос и выходит из подсобки, чтобы накрыть стол для вновь прибывших гостей. Скорее всего, в этот момент в мыслях меня костерит на чем свет стоит. Ну и пофиг. Лиза Киреева в своей типичной манере может еще час добираться до кофейни. Не буду же я работать за нее, когда у меня зачет у Филатова висит на волоске?
Выйдя на улицу, я с наслаждением вдыхаю свежий вечерний воздух. Несмотря на середину октября, погода сегодня прекрасная: тепло, нет ветра, а на небе, всю неделю затянутом тучами, даже звезды видно. И я понимаю, что у меня горят все сроки по реферату, но отказать себе в удовольствии прогуляться до общаги не могу. На маршрутке мне ехать минут десять, а топать буду все полчаса, но это, возможно, последние теплые деньки в году. Да и шагомер мой уже воет от тоски, потому что я со своей вечной занятостью едва ли набираю в день четыре тысячи шагов — и те от общаги и обратно. А тело, приученное в прошлом к жесткому режиму тренировок, иногда скучает по спорту.
Я бодро вышагиваю по тротуару, глазея по сторонам, и улыбаюсь сама себе. Классный все-таки город я выбрала для учебы. Не столица, но все, что мне нужно, есть: и универ в топе страны, и арт-тусовка приличная, и центр города, как с картинки. Надо будет на днях вытащить Веню на такую вот прогулку, а то он после фиаско с бандой Громова совсем в учебниках закопался. Понимаю, что ему передо мной стыдно, но меня уже немного отпустило — что сделано, то сделано. Я сама вызвалась вместо него добровольцем, чтобы стать частью Голодных игр. И теперь вариантов у меня всего два: или потерпеть, пока Громову надоест, или вынудить его отказаться от дурацкой затеи. Как сделать последнее, я пока не знаю, но копать в этом направлении не перестаю. Может, и найдется у него какое-нибудь грязное бельишко, которым его можно будет шантажировать. Точнее, я уверена, что его полно, надо просто понять, где искать.
Стоит мне вспомнить про Громова, как вдруг я замечаю его кричаще-красную спортивную тачку на парковочном месте у общаги с дурацким значком коня и черно-красных полос на капоте. Сердце пропускает удар, а уши начинают гореть, словно кто-то ругает меня трехэтажным матом. Ну вот и что он забыл тут в такое время? И сама же с раздражением отвечаю на свой вопрос: видимо, сегодня благотворительный день, и какая-то малышка из общежития, на которую указал его прибор, вытянула счастливый билет.
Накинув на голову капюшон в целях, так сказать, маскировки, я теснее прижимаю сумку к боку и ускоряю шаг. Видеть его не хочу, попадаться на глаза тем более — хватило на сегодня злоключений. Прохожу турникет в холле и надеюсь быстрее проскочить к себе, но у самой лестницы путь мне преграждает шкаф с коротким ежиком.
— О! Мисс Огненная задница явилась, — гогочет Быков, хищно щуря рыбьи глазки.
— Дай пройти, — отвечаю сухо я.
Надо поскорее смыться отсюда, чтобы, не дай бог, Громов не объявился.
— А ты все такая же охуевшая, я смотрю, — скалит зубы качок. — Гром с тобой не жестит почему-то, а надо бы. Напомню ему.
И все-таки какое у него тупое лицо. Как ему живется-то с ним?
— А ты у нас что, собачонка, которая лает по команде Громова? — Я вижу, как его глаза наливаются кровью, но уже не могу заставить себя замолчать. — Или ты просто так, по своему желанию лижешь ему зад?
Едва эти слова слетают с моих губ, я почти сразу жалею о них, потому что плоское лицо Быкова покрывается красными пятнами, и он хватает меня за локоть с такой силой, что от боли темнеет в глазах.
— Я тебя убью, — свистящий рык я слышу, будто через слой плотной ваты. Мне больно так, что забываю про все остальное. Я даже кричать не могу — только судорожно хватаю воздух и ощущаю, как по щекам текут слезы.
— Саня, блять! — раздается за спиной рассерженный голос Громова. — Отпусти ее на хрен, руку сломаешь!
Глава 8
Арсений
Я спускаюсь на проходную и уже почти внизу застываю: на лестничной клетке между первым и вторым этажом стоят Саня и Огнева. Он — с бешеным лицом, она — явно в шоке, и понятно почему. Да, блять, от боли! Потому что Быков стискивает своей пятерней ее локоть так, словно собирается выломать девчонке руку, а затем стереть ее с лица земли.
— Саня, блять! — зову его со злостью и в одно мгновение преодолеваю расстояние до них. — Отпусти ее на хрен, руку сломаешь!
Что он вообще здесь делает? Шмотки поднять не помог, на хрена сейчас полез? Или опаздывает на очередной бухач? Так пусть такси себе, сука, вызовет. Леща
