Подари мне жизнь (СИ) - Ольга Шах
И тут мама заплакала. Вытирая слезы, рассказала, что она сегодня ходила к заму генерального по социальным вопросам, узнать, когда холдинг перечислит деньги в сеульскую клинику на мое лечение. И получила ответ, что эти расходы не были заложены в бюджет и поэтому денег на эту статью расходов нет. И смысла в дальнейших разговорах он не видит.
Маме пришлось уйти ни с чем. Уже в коридоре догнала ее подруга Вера, секретарь того самого зама. Сочувственно вздыхая, она, оглядываясь, полушепотом поведала маме, что деньги переводить запретил тот самый Павел Петрович. Он долго орал в кабинете на ее шефа, но своего добился. Зам сдался. Павла Петровича перевели в Москву, но холдингу от этого не легче - он теперь его курирует.
Вот после этого мама с папой и решили срочно продавать всю нашу недвижимость и движимость. Я не стала говорить маме, что даже всех этих денег не хватит. Просто сказала маме, чтобы не смели ничего продавать, ещё не хватало, чтобы родители, на старости лет, остались даже без своего жилья.
Понятно, что я ночь не могла уснуть, проплакала, уткнувшись в подушку, чтобы никто не слышал… Поэтому, ничего нового в разговоре с моим врачом для меня не было. Решение я приняла ещё ночью и озвучила его врачу. Тот, повздыхав, согласился с моим решением. Но вот встретившись в парке с Тэ, я не смогла сдержать эмоций. Сама не знаю, что меня понесло так на жалость, захотелось и в самом деле спрятаться от всех бед за сильным мужским плечом.
А потом он неожиданно поднял меня на ноги, прижал к себе, держа почти на весу и поцеловал. От неожиданности я вначале замерла, а потом разрешила себе хоть немного удовольствия. Вряд ли когда мне ещё выпадет шанс испытать искренний, настоящий, мужской поцелуй. Потому что я чувствовала, что меня целует не мальчик, не юноша. Мужчина. И делал он это так сладко, так умело, что я полностью растворилась в ощущениях и уже не понимала где я, кто я, только пыталась вобрать в себя все эмоции, чувства, ощущения. Чтобы потом, оставшись одна, переживать все заново и помнить, что и в моей жизни был настоящий поцелуй, который никогда не повторится.
Но Тэ оторвался от меня, бережно усадил в кресло, сказал, что у него сегодня совсем нет времени и он придет завтра. И действительно, судя по торопливым шагам, он почти бежал. А я все сидела, ошеломленная той бурей чувств, что до сих пор сотрясали меня.
Конечно, это был не первый в моей жизни поцелуй. Второй. Первый раз я поцеловалась в седьмом классе с Петькой, моим одноклассником и сыном маминой подруги тети Веры. Мы с ним всю жизнь вместе, с яслей, на одних горшках сидели. В школе за одной партой. Меня даже из мальчишек постарше никто не рисковал задеть, не то, что ударить. Все знали, что Петька измолотит потом до кровавых соплей. Только после уроков наши дороги расходились - я бежала в музыкалку, Петька на свое самбо.
И к седьмому классу мы решили, что это судьба, и мы так и будем всю жизнь вместе. И поцеловались в знак этого. Надо сказать, что нам обоим эта процедура не слишком понравилась, но мы бы продолжали считать себя парой, если бы Петька не влюбился безоглядно в первую нашу красавицу Настю. После школы наши пути окончательно разошлись - я уехала поступать в Лингву, а он - в какое-то военное училище. Каникулы у нас не совпадали, так что эти пять лет мы так и не виделись.
Тэ не пришел завтра. И послезавтра тоже. И вообще, не пришел. Моя сиделка, с каким-то плохо скрытым злорадством, сказала:
- А тот красивый парень, с которым вы все в парке сидели, закончил лечение и выписался!
Я угрюмо промолчала в ответ. А что я должна была сделать? Зарыдать, чтобы порадовать сиделку? Или броситься к врачу, чтобы отыскать хоть какие-то данные о моем неизвестном собеседнике? Да и понимала я, что не было никаких надежд и даже малейшей вероятности на продолжение. Кто он и кто я? Безвестная нищая девчонка, слепая, неходячая, из далёкой страны. А он парень явно не бедный и не простой. Я его не видела, конечно, но запах дорогого парфюма, брендовой одежды - их не спутаешь ни с арабской подделкой парфюма, ни с одеждой из бутика "На каждый день". Да и ещё пахло от него кожей дорогого салона автомобиля. В связи со слепотой мое и так отличное обоняние развилось почти до собачьего.
Зато мой врач неожиданно объявил мне, что неизвестный меценат оплатил мое лечение, и теперь мне сделают обе необходимых операции. Первую решили делать на головном мозге, чтобы восстановить зрительный нерв. Конечно, я ожидала чуда. Но его не произошло, когда сняли защитные повязки с глаз, я поняла, что вижу только размытые силуэты, двигающиеся туда-сюда вокруг меня, и заплакала. Но нейрохирург, оперировавший меня, успокоил, сказав, что так и должно быть. Ничего не произойдёт сразу, зрение будет восстанавливаться постепенно, то, что я сразу же начала видеть силуэты - это очень хороший симптом.
А потом последовала и вторая операция по замене суставов, исправлению неправильно сросшихся переломов. И потянулись мучительные дни реабилитации. Только теперь я поняла, что значит настоящая боль. Я не просто плакала на массаже и физиотерапии - я выла! Но врачи клиники, привыкшие к подобному, хоть и относились ко мне с сочувствием, но нагрузку не уменьшали.
После операции прошло две недели, сегодня массажисты и физиотерапевт были в особом ударе. Поэтому притащилась я в палату вся в слезах и соплях. Не успела я умыться, так и сижу на кровати, вся такая красивая, как песня… открывается дверь и в палату входит мой врач, а вместе с ним двое важных дядечек в импозантных костюмах. Представляются как представители юридического и финансового отделов компании BE. И сообщают, что желали бы оплатить мой труд по переводу нескольких песен на корейский язык и за исполнение нескольких вокальных партий в композициях, которые они приобрели у правообладателя.
Я сидела, раскрыв рот от удивления, и только хлопала глазами. Кстати, видела я сейчас примерно как близорукий человек, но зрение продолжало улучшаться. Но по-прежнему ничего не понимала. Наконец, дядьки начали раздражаться на мою тупость, хотя и старались это скрыть. Финансист уже прямо сказал:
-Простите, мисс, но нам предложили купить
