Татьяна Герцик - Трудная дорога к счастью
Отойдя от столика на безопасное расстояние, Ольга удрученно воскликнула:
– Что вы себе позволяете?! – Она не могла прийти в себя от его напористости.
Глеб, чуть прищурившись, взглянул ей в глаза, не смог удержать угрюмый взгляд и безотчетно опустил его ниже. Сначала на нежные губы, потом на стройную шейку, на которой лежала тоненькая золотая цепочка, слегка отягощенная золотой капелькой. Горячий взор стал жадным и упрямым. Ему так хотелось наклониться и прижаться губами к влекущей ямочке у основания шеи, что он невольно зажмурил глаза, чтобы избежать опасного соблазна. Хотел ответить пренебрежительно и высокомерно, но слова прозвучали с прорвавшейся сквозь завесу негодования болью:
– Да ничего особенного! Не то, что ты! Ты хоть представляешь себе, что Константин женат? И счастливо, насколько я знаю!
Девушка покраснела и обиделась. Опять он подозревает ее в чем-то постыдном! Что за гадкий тип! Наклеил на нее дурацкий ярлык и не поменяет его, даже если ему сотни свидетелей поклянутся, что она порядочный человек. Понизив голос, чтобы он понял важность сказанного, проговорила:
– Вы что, обо всех людях по себе судите? Конечно, я прекрасно знаю, что Костя женат, я его…
Договорить он не дал, грозно зарычал:
– Не вздумай заявить, что ты его кузина! Все равно не поверю! Родственниц так не обжимают! Да и ты на нем виснешь в открытую!
Ольга возмутилась. Вот ведь навоображал невесть чего, и ее же обвиняет в собственных нелепых фантазиях! Никто из них ни на ком не виснет! И она в самом деле двоюродная сестра Кости! Настоящая, их матери – родные сестры! Захотелось ответить непробиваемому типу так же зло и безапелляционно, чтобы хоть чуть-чуть пробиться сквозь его толстую шкуру.
– Вы себя что, образцом добродетели и порядочности считаете?! И что же тогда вы делали в моем доме? Стихи читали? – Она сверкнула глазами и громче, чем следовало, воскликнула: – И кто вам дал право вмешиваться в мою жизнь и черт-те в чем меня обвинять? Кто вы такой, в конце-то концов?!
Танцующие вокруг пары стали с откровенным интересом оборачиваться в их сторону. Заметив это, девушка замолкла, негодуя на себя за свою несдержанность. Тихо прошипела, стараясь унять бьющее через край негодование:
– Оставьте меня немедленно, беспринципный ханжа!
От негодования на него и на себя Оля слишком резко повернулась, запнулась за его ногу и упала бы, если бы он еще крепче не притиснул ее к себе. Угрожающе прошептал в ушко, скрытое прядью выбившихся из прически сверкающих пепельных волос:
– Вы сейчас же уйдете отсюда! Со мной! Хватит соблазнять несчастного парня! Он потом горько об этом пожалеет, но будет поздно! – Его жаркое дыхание приподнимало волосы на ее виске, пробуждая неподвластную здравому смыслу жажду его поцелуев.
Она попыталась вырваться из его объятий, одновременно избавляясь и от кружащих голову химер, но он держал ее железной хваткой. Упершись руками в его крепкую грудь, девушка постаралась увеличить расстояние между телами, но он пренебрежительно поднял бровь, давая ей понять, что подобные булавочные уколы не достигают своей цели. Почувствовав чей-то напряженный взгляд, она взвинченно оглянулась. Костя, вытянувшись во весь рост и всем телом повернувшись в их сторону, озабоченно следил за ее нервным дерганьем, не понимая, приходить ей на помощь или благоразумнее не вмешиваться.
Она поежилась. Кузен здорово зависел от доброго расположения начальника. Они с женой, ее подругой Ириной, тоже врачом, недавно купили двухкомнатную квартиру и уехали наконец из общежития, где прожили почти пять лет. Это стоило уймы кредитов и кучи долгов, так что ссориться с боссом было никак нельзя.
Девушка сумрачно взглянула на Константина, растянула губы в фальшиво ободряющей улыбке. Глеб, перехватив ее предупреждающий взгляд, тут же развернулся, закрыл ее своими широкими плечами. Она перевела взгляд на темное лицо обнимавшего ее мужчины. Ей стало плохо от проступивших на его скулах пятен гневного румянца. Насмешливо ей подмигнув, Глеб томительно провел горячей рукой по ее тонкой талии. По ее спине тотчас прокатилась чувственная дрожь, и на нее немедленно отозвалось его тело.
Мужчина многозначительно посмотрел на нее, призывая осознать неоспоримый факт взаимного физического притяжения, и она окончательно смутилась, не зная, куда спрятать глаза. Он прав – ее отчаянно тянет к нему, но примитивного телесного желания слишком мало для серьезных отношений, а на другие она никогда не согласится.
Он сжал ей руку, требуя ответа, бросив еще один взгляд на привставшего в кресле встревоженного Константина, она решилась. Ладно, сейчас она уйдет с ним, чтобы не вовлекать в их разборки Константина, но пусть потом этот наглый тип пеняет на себя! Если понадобится, она без колебания проверит на нем свои навыки рукопашного боя. Раздраженно согласилась:
– Ладно, я уйду с вами! – сердито посмотрела в его лицо, тот лишь победно усмехнулся. – Но не надейтесь, что я отвечу на ваши дурацкие притязания! Я умею дать достойный отпор нахалам! Если будете приставать, испытаете это сполна!
Он саркастически хмыкнул, не принимая всерьез ее смешные угрозы. Опустил руки, выпуская ее на свободу, пошел к своему столу. Дружелюбно попрощался с Евгением, наблюдавшим за разыгравшейся перед ним сценой с нескрываемым интересом.
– Что, уже договорились? Быстро, однако!
Чуть поморщившись, Глеб сухо пояснил:
– Мы давно знакомы. Ее спутник работает у меня главным менеджером. Я просто провожу ее домой.
Евгений понимающе подмигнул, широко ухмыльнулся и благословляюще взмахнул рукой:
– Ну что ж, искренне желаю удачи в этом непростом деле!
Чуток поморщившись от прозвучавшего в его словах откровенно фривольного намека, Глеб расплатился с подошедшим официантом и быстрыми шагами направился к выходу, по дороге бросив предупреждающий взгляд на Ольгу, ответившую ему мрачным сосредоточенным взглядом.
Константин держал кузину за руку и пытался уразуметь, что же произошло между ней и боссом. Когда Оля подошла к нему и заявила, что уходит с Абрамовым, не поверил. Подумал, что это глуповатая шутка, и недоверчиво пожал плечами. Она сдержанно повторила еще раз:
– Костя, я ухожу с Глебом. Он проводит меня до дому. – Расстроенно добавила, стараясь не глядеть в его недоумевающие глаза: – Что тут такого?
Он всплеснул руками, как заботливый папочка.
– Опомнись, Лялька! – Он называл ее этим детским именем только тогда, когда здорово сердился. – Зачем тебе это надо?! Он же смотрит на тебя как на соответствующего рода десерт! Ты что, сама не видишь?
Она тяжело вздохнула, не желая препираться с ним на глазах знакомых, с интересом вслушивающихся в их перебранку. Тем более что и сама считала так же.
