Разбитое сердце Лорелеи - Hаталия Антонова
Задумавшись, он не услышал, как подошёл Сергей и прилёг рядом.
— Мечтаешь? — спросил друг.
— Задумался немного, — ответил Олег, обернувшись.
— А, по-моему, ты влюбился, — Сергей сорвал какую-то травинку и засунул её в рот.
— Скажешь тоже, — усмехнулся Олег и добавил немного грустно: — Ты же знаешь, в моём случае это невозможно.
— Невозможного в этом мире нет, — философски заметил друг.
— Вот если бы ты, например, встретил Настю? — живо спросил Олег.
— Я встретил Ольгу.
— То-то и оно, — усмехнулся Олег.
— Ты почему-то с самого начала был уверен, что я женился на Ольге только потому, что у её папы куры денег не клюют.
— А разве не поэтому?
— Скажем так, деньги были не единственной причиной моей женитьбы.
— Но главной, — засмеялся Олег.
— Смейся, смейся, — подзадорил Сергей, — но, когда я познакомился с Ольгой, я не знал, кто её отец.
— А если бы он был грузчиком в хлебном магазине или сборщиком винограда, ты бы женился на ней?
— Вполне возможно, — задумчиво кивнул друг.
Олег хлопнул друга по плечу:
— Ты только мне не заливай! Я тебя, Серёга, сто лет знаю!
— Может, плохо знаешь, — лениво проговорил Сергей и перевернулся на живот.
— Помнишь, как мы у твоей бабушки в детстве в деревне два месяца жили?
— Помню.
— Ты тогда тоже всё травинки на лугу жевал.
Сергей улыбнулся.
— Не только…
— Ну, да молоко мы с тобой из-под коровы пили…
— На речку ходили, помнишь, каких карасей ловили? А бабуля их в сметане жарила. Вкуснотища! — Сергей зажмурился от удовольствия.
— Два дня назад на твоей яхте в море ходили, и улов у нас был повесомей тех деревенских карасей, — вздохнул Олег.
— А знаешь, Олежка, — Сергей приподнялся, отряхнул песчинки и уселся по-турецки, — дело ведь не в яхте и не в старой деревянной лодке деда Никифора. Да и нет разницы в том — река это или море.
— В чём же тогда разница?! — неожиданно разозлился Олег.
— В философии восприятия жизни. Можно есть картошку с постным маслом и селедочкой и быть счастливым, а можно икру запивать шампанским, но маяться от тоски.
— Ну да, тебе легко философствовать, — не скрывая сарказма, заметил Олег.
— Ладно, — сказал Сергей примирительно, — давай не будем ссориться. Горшки твои, тебе и решать: перебить их или на ярмарку свезти. — И, не дожидаясь ответа друга, Сергей бегом побежал к морю и плюхнулся в воду. — Эх, не вода, а парное молоко! — воскликнул он и быстро отплыл от берега.
— Про какие такие горшки мне тут Серёга сказ сказывал? — пробормотал Олег, поднимаясь с песка и вглядываясь вдаль.
Оставшиеся утренние часы он весело провёл, развлекая Ольгу байками о своей студенческой жизни.
На дикий пляж к Насте Олег не пошёл, решив дать ей возможность соскучиться и подумать… Лишь ближе к вечеру снова набрал номер её телефона.
Ответила девушка сразу, и Олег понял, что она ждала его звонка. Осознание этого пролилось бальзамом на его душу. Он попросил Настю о свидании, и она тотчас согласилась на его предложение. Только на этот раз девушка отказалась от ресторана, и они отправились в приморский парк, где бродили около часа, а потом сидели, обнявшись на скамейке возле фонтана.
«Вот бы кто из знакомых посмотрел на меня со стороны, — усмехнулся про себя Олег. — Ромео чистой воды…»
Заметив его ухмылку, Настя встревожилась,
— Я делаю что-то не так? — спросила она испуганно.
— Ну что ты, моя русалка, — он уткнулся губами в её тёплую макушку. Ему показалось, что её волосы пахнут молоком и сеном. — Чем ты моешь волосы? — спросил он.
— Шампунем. А что?
— Пахнешь хорошо, кажется, что я лежу в деревне на сеновале и пью парное молоко.
Она тихо засмеялась.
— Просто это шампунь травяной.
— И где ты его взяла?
— Ася дала.
— Ася это кто? — лениво спросил он.
— Вторая жена моего отца.
— Твоя мачеха?
— Нет, Ася не мачеха. Она добрая и папу любит.
— Понятно. А где твоя мать?
— Её нет. Уже давно.
Он увидел, как дрогнули её длинные ресницы, и прошептал:
— Извини, я же не знал.
— Ничего.
— Не хочешь пройтись?
— Хочу.
Он повёл её на дикий пляж, который про себя уже называл «Туськин пляж».
Закат уже отгорел, даже его обрывки давно растворились в море, но зато светила луна и вокруг бродили таинственные тени, плетя сети интимности и соблазна, чтобы накинуть их на влюблённых, забредших на безлюдный берег в этот вечер. Что-то сонно бормотало море, едва колыхая медленные волны.
— Как здесь хорошо, — сказала Настя.
Олег развернул девушку и прижал её к себе, вновь вдохнул аромат её волос, коснулся их губами. Потом поднял её подбородок и поцеловал в губы.
Она закрыла глаза, отдаваясь сладкой истоме, вмиг охватившей её. Через какое-то время она почувствовала его руки на своей груди. Движения этих рук становились всё сильнее и настойчивее, и она уже едва держалась на ногах.
— Не надо, — прошептали её губы.
— Почему, Тусенька? Милая моя девочка… — спросил он ласково.
— Не надо, пожалуйста, Олежек, я… я боюсь.
— Хорошо, — покровительственно улыбнулся он одними губами, — не будем торопиться.
Она облегчённо вздохнула и склонила голову на его грудь. Если бы Настя была опытной женщиной и прижалась к нему бёдрами, то почувствовала бы всю мощь распирающей его страсти.
Чтобы не взорваться, Олег осторожно отстранил от себя девушку и шепнул:
— Уже поздно, твоя тётя Анюта может забить тревогу. Давай, я провожу тебя домой.
Настя покорно кивнула, но он сумел разглядеть при зыбком свете луны промелькнувшее в её глазах сожаление. Расставаться с ним девушке явно не хотелось, но Олег решил, что самое время завершить свидание. Романтики с него довольно. Глядишь, поворочается его Туся без сна ночку, другую и станет сговорчивее.
Глава 5
Настя и впрямь почти не спала всю ночь, забывшись лишь под самое утро коротким тревожным сном. Она, конечно, понимала, чего хочет от неё Олег, и книжки читала, и подружки просветили. Не говоря уже о бесстыдстве интернета…
Но ей так хотелось, чтобы у них это произошло после свадьбы, после венчания. Она представляла себя в белом платье и длинной фате. А в руках у неё белые лилии. Вокруг горят свечи, и они клянутся друг другу в вечной любви. И чтобы первая брачная ночь в самом деле была у них первой… Разве в наше время это невозможно?
«Хотя у Олега, наверное, были другие женщины, ведь он уже такой
