Любовь на Рождество (ЛП) - Минк
Она медленно моргает.
— Почему?
Потому что я люблю тебя.
— А почему нет?
— Это не ответ, Нокс, и ты это знаешь. — Она хмурится.
Минни приносит корзинку с поджаренными бутербродами с ветчиной и сыром, которые являются ее основным блюдом, и Руби не может удержаться, чтобы не взять один.
— Разговор не закончен, — упрекает она. — Мне просто нужно попробовать это на вкус и убедиться, что рецепт соответствует… — Она откусывает второй кусочек. — О, мои кексы. Они даже лучше, чем раньше. — Она жует, а я наблюдаю за ней с нескрываемым удовольствием. Мне нравится каждый звук, который она издает, каждое тихое восклицание удовольствия. На самом деле, я хочу слышать их постоянно, особенно в своей постели.
— Минни бесподобна в готовке мини-сэндвичей. Ешь.
Руби берет еще.
— Как я уже сказала, разговор не закончен. Мне нужно больше объяснений. Почему ты такой милый? И почему у тебя такой… такой… — Она особенно агрессивно откусывает от своего сэндвича. — То есть…
— Братан!
Блядь. Я знаю этот голос.
— Бра-ат!
Руби замирает.
Черт.
— Тодд.
Я поворачиваюсь и вижу своего старого школьного друга Тодда Дэвиса. Конченный кусок дерьма, достигший пика в выпускном классе, и с тех пор пытается пережить «славные деньки». У него богатая семья, но далеко не на уровне Лавджоев. Его всегда бесил этот факт. Не говоря уже о том, что он такой же незрелый осел, каким всегда был.
— Нокс, братан. Давно не виделись. Как дела? — Он наклоняется, его взгляд останавливается на Руби.
Я напрягаюсь.
— Это что… Да ладно! Руби! — Он смеется. — Вот чего я действительно не ожидал увидеть, так это тебя.
— Что ты имеешь в виду, Тодд? — Я стараюсь говорить ровным тоном, даже когда чувствую, как Руби затаила дыхание.
— Ты понял. — Он снова выпрямляется и бросает на меня заговорщический взгляд. — Объедки из трущоб. Но, думаю, тебе нужно было когда-нибудь заполучить эту дешевую киску…
Я делаю шаг, даже не осознавая этого.
И следующее, что помню, Тодд лежит на полу, у меня болят костяшки пальцев, и в ресторане воцаряется потрясенная тишина.
Глава 10
Руби
Бездействие никогда не должно являться выбором, если есть способ избежать этого. На самом деле, это отвратительно. Ну, по крайней мере, в других обстоятельствах. Прямо сейчас я чувствую далеко не отвращение, наблюдая, как Нокс заступается за меня. Он нависает над Тоддом, который лежит на полу, держась рукой за челюсть. Думаю, он так же шокирован, как и все остальные в ресторане.
— Продолжай нести всякую чушь, и в следующий раз я сломаю тебе челюсть. — Нокс делает шаг к нему.
Глаза придурка расширяются, и он начинает пятиться назад, чтобы уйти от него. Нокс наклоняется ниже, чтобы схватить его. Тодд не успевает далеко уйти, как Нокс хватает его.
— Нокс, чувак. Какого черта? Мы же друзья.
Нокс поднимает Тодда на ноги за воротник рубашки. В уголке рта Тодда собирается кровь. Я знаю, что не должна испытывать чувства удовлетворения при виде этого, но я бы солгала, если бы сказала, что нет. Тодд — придурок. Он всегда был таким и, очевидно, ни черта не изменился за эти годы. Приятно видеть, что кто-то ставит его на место.
— Мы не друзья. А теперь извинись перед моей девушкой.
— Твоей де… — Тодд замолкает, когда Нокс притягивает его ближе и говорит что-то шепчет ему на ухо так, что я не могу расслышать. Лицо Тодда становится бледным, как у призрака, вся кровь отхлынула. — Прости, Руби. Я мудак.
— Хорошо, — соглашаюсь я. Что еще я должна была сказать? — Отпусти его, Нокс. Я не хочу, чтобы наша еда остыла. — Я похлопываю по сиденью рядом с собой, пытаясь вернуть его обратно. В глазах Нокса появляется блеск, который заставляет меня волноваться за Тодда. Я никогда не видела Нокса с такой стороны, но уверена, что в этом человеке гораздо больше, чем когда-либо предполагала.
— Только попробуй вернуться сюда. — Он отпускает Тодда, отпихнув. Тот, спотыкаясь, делает несколько шагов вперед, прежде чем встать на ноги и вылететь из ресторана, не оглядываясь.
— Ты запретил ему сюда заходить. Думаю, это хуже, чем ударить. Знать, что такая еда есть в нашем городе, но бедняга больше не может ее есть. Это подло, — поддразниваю я, пытаясь успокоить Нокса. Исходящий от него гнев непоколебим. Он переводит взгляд обратно на меня. Его взгляд смягчается, прежде чем Нокс ухмыляется. Я сжимаю бедра вместе. Будем честны, я слишком возбудилась от этого зрелища.
— По порции десерта и напитков для всех. Это за счет заведения, — объявляет Нокс ресторану, прежде чем скользнуть обратно на свое место, не оставляя между нами ни сантиметра свободного пространства.
Весь ресторан аплодирует.
— Прости. — Он наклоняется и целует меня в мочку уха.
— Почему ты извиняешься? Он придурок.
— Я совершил ошибку, позволив ему думать, что когда-то мы были друзьями и что он мог сказать мне что-то подобное, не боясь лишиться головы.
— Значит, вы не были друзьями?
— Нет. Не знаю, как ты называешь людей, с которыми я тусовался в старшей школе. Манипуляторы? Незрелые идиоты? Но они определенно не были моими друзьями. — Он пожимает плечами. — Полагаю, я тоже в какой-то степени использовал их.
— Ух ты, — говорю я, в очередной раз удивляясь его откровенности. — Прости.
— Ты извиняешься? За что, черт возьми? — Он улыбается, с любопытством глядя на меня.
Я протягиваю руку, кладу ее ему на бедро, по какой-то причине мне нужно прикоснуться к нему. Как будто моя голова борется с сердцем, и на этот раз сердце побеждает.
— Это звучит печально, вот и все. Ты был популярен. У тебя тогда было довольно много друзей. Странно думать, что ты был на самом деле одинок.
Его брови сходятся. Я бы никогда не подумала о нем так. Я думала, что он был на вершине мира. Что у него было все.
— Полагаю, так оно и было, — говорит он. Выражение его лица заставляет меня думать, что он тоже впервые это осознает. — Впрочем, все было не так уж плохо. Тогда я мог видеть тебя каждый день. — Он подмигивает мне, прежде чем обмакнуть кусочек кренделя в пивной сыр и поднести его ко рту. Я открываю и беру его.
Так мы проводим большую часть трапезы — он кормит меня чаще, чем себя. Мы почти не разговариваем. Это трудно, когда вокруг столько вкусной еды.
— Я больше не могу есть! — говорю сквозь смех, когда официанты без конца приносят еще десертов. Минни уже угостила меня двойной порцией торта в форме воронки с добавлением сахарной пудры, как в старые добрые времена. Боже, я так по этому скучала.
— Упакуйте. — Нокс отодвигает тарелки на край стола. — Мы можем съесть торт на завтрак.
Минни приподнимает брови, одаривая меня понимающей улыбкой. По крайней мере, она думает, что это понимание. Слова Нокса звучат так, будто я остаюсь на ночь, и мы будем делать гораздо больше, чем просто спать.
— Нокс. — Я толкаю его локтем в бок, когда она забирает тарелку, чтобы упаковать торт для нас. — Она думает, что мы собираемся… — Я замолкаю.
— Что? Ты остаешься на ночь. По-моему, это у тебя грязные мысли.
Я закатываю глаза, глядя на него.
— Ты также объявил всему ресторану, что я твоя девушка. — Это распространится по городу быстрее лесного пожара. Здешние люди живут ради сплетен.
— Ты моя девушка, — говорит он, вставая. — Спасибо, Минни. — Он берет коробку из ее рук.
— В любое время. Ты же знаешь.
— Спасибо, Минни. Все было замечательно. — Я беру Нокса за руку, чтобы он помог мне встать. Из-за еды, перелета и работы с бабушкой я еле держусь на ногах. — Ты соблазняешь меня переехать домой, зная, что все эти вкусности готовишь сам каждый день.
— Почти уверена, что в этом и есть план. — Она приподнимает брови, глядя на меня, прежде чем отойти к другому столику.
— Давай. Я хочу отвезти тебя домой. Тебе нужно отдохнуть. — Нокс переплетает свои пальцы с моими, выводя меня из ресторана. Я позволяю ему. Точно так же, как позволяю целовать меня, защищать и говорить так много приятных вещей. Я не знаю, что происходит, но точно знаю, что нравится то, что Нокс заставляет меня чувствовать. Возможно, мне не следует искать в этом подвох.
