Любовь на Рождество (ЛП) - Минк
Люди открыто пялятся на нас, когда мы проходим мимо.
— Ты знаешь, что распускаешь слухи, — говорю я ему, когда мы возвращаемся в машину.
— Являются ли это слухами, если они правдивы?
Я качаю головой.
— Я здесь больше не живу, Нокс. Мы не можем быть парой. Из этого никогда ничего хорошего не выйдет. — Я не уверена, пытаюсь ли убедить его или себя.
Некоторое время мы едем молча, и он берет меня за руку. Его мозоли совсем не такие, как я себе представляла. Он совсем другой. Совсем не такой, каким его помню. За исключением того, что он красивый. Однако, может, я тоже уже не такая, как раньше? Может быть, я тоже выросла и изменилась.
— Это ничего не значит, — я слышу, как он говорит.
Затем я отвлекаюсь на розовые рождественские гирлянды на очаровательном доме в стиле коттеджа. Этого дома раньше здесь не было. Ладно, здесь был дом. Но это был старый, обветшалый дом, который был непригоден для жилья, когда я уехала в большой город. Этот совершенно новый.
— Смотри. У них розовые рождественские гирлянды.
— Знаю. — Нокс заезжает на подъездную дорожку.
— Ты здесь живешь? — Я ахаю.
— Ага, нравится?
— Нравится? Я, черт возьми, без ума. — Я отвожу взгляд от дома и смотрю на него. — Ты пытаешься соблазнить меня розовыми рождественскими гирляндами!
Это полностью срабатывает.
Глава 11
Нокс
Она зевает, когда мы входим. Путешествия и работа в пекарне, должно быть, утомили ее.
— Здесь пахнет Рождеством. — Она делает глубокий вдох, затем взвизгивает, когда Сало бежит по коридору. — Привет!
— Сало, это Руби. Руби, познакомься с Сало. — Я втаскиваю ее багаж и закрываю дверь.
Она уже стоит на коленях, пока Сало поглощает все ее внимание.
— О, какой хороший маленький котенок. Какой красивый! Совсем не жирный. Больше похож на темного ангела. Рождественский ангел!
Я сурово смотрю на Сало, но его мурлыканье быстро растапливает мою ревность. Думаю, я могу ненадолго поделиться с ним Руби. В конце концов, я никогда никого не привожу домой, так что он, наверное, на седьмом небе от счастья, что я, на самом деле, время от времени нравлюсь другим людям. Хотя Руби гораздо больше, чем просто нравится. Готов признать, что я одержим ей. Еще со средней школы я хотел ее. Но на моем пути было слишком много препятствий — тех, которым я вообще не должен был позволять стоять. Я не могу изменить прошлое, но могу показать Руби, что теперь я другой, здесь, в настоящем.
— Никогда бы не подумала, что ты кошатник. — Она поднимает взгляд, ее лицо освещено сверкающей рождественской елкой в гостиной.
— Не то, чтобы у меня был шанс выбирать. Однажды появился Сало и решил, что я его человек. Могу тебя заверить, что он не ведется ни на что. Ни на лакомства, ни на игрушки, и уж точно не на меня.
— Ну, он котенок, который знает, чего хочет. — Она чешет его под подбородком, и он растекается лужицей у нее на коленях. — Думаешь, тебе нужен еще один человек, чтобы пополнить свою коллекцию?
В ответ он нежно кусает ее за руку.
Моя ревность пытается прорваться наружу, что нелепо. Сало — кот и мой лучший друг.
— Полегче, Сало. Она здесь не для того, чтобы ты ее кусал.
Он мурлычет громче и переворачивается, показывая ей свой живот.
— Какой ты маленький…
Руби снова зевает.
Я беру ее за руку и помогаю подняться на ноги.
— Твоя комната в этой стороне.
— О, я думала, что завалюсь на диван или что-то в этом роде. — Она оглядывает гостиную.
— Нет, здесь три спальни. У тебя будет собственная ванная, и я снабдил ее всем, что тебе может понадобиться. — Я веду ее по коридору направо. Комната рядом с моей, но я чертовски уверен, что хотел бы, чтобы она осталась со мной в постели. Но не могу торопить ее. Я чувствую, что уже сделал слишком много, и это проблема, потому что хочу сделать гораздо больше.
— Вау, у тебя такой хороший вкус. Ну, по крайней мере, для меня. — Она проводит рукой по розово-фиолетовому одеялу на кровати. — Это именно то, что я бы выбрала, если бы украшала комнату для гостей.
— Рад, что тебе нравится. — Я открываю дверь в ее ванную. — Ванна и отдельный душ, полотенца в бельевом шкафу. Я рядом, если тебе что-нибудь понадобится.
Она стоит в дверях ванной, затем поворачивается ко мне.
— Это странно. Странно, да?
— Что странно? — Я делаю шаг к ней, вторгаясь в ее пространство, несмотря на то что мой мозг говорит мне притормозить.
— Ты и я. Все это. Ты целуешь меня. Это так… не похоже на то, каким я представляла возвращение домой.
— А на что, по-твоему, это было похоже? — Я вдыхаю ее запах и позволяю себе влюбиться в нее еще сильнее. Ничего не могу с собой поделать. Никогда не мог.
— Как в старшей школе, полагаю. Где ты и твои фанаты-девчонки относились к таким людям, как я, холодно, потому что на наших банковских счетах в конце не хватало нескольких нулей. — Она вздыхает. — Я не думала, что ты будешь таким…
— Рукастым? — Я говорю.
Она смеется, ее глаза загораются.
— Ну, да. Это определенно не входило в мои планы. Но ты механик, который инвестирует в местные предприятия и помогает моей бабушке в магазине — да, она рассказала мне обо всех ремонтах, которые ты делал бесплатно. Ты ударил Тодда — парня, который боготворил землю, по которой ты ходил, — только потому, что он сказал что-то обо мне. Ничего из этого не сходится. И я продолжаю возвращаться к одному и тому же вопросу.
Я обхватываю ее щеку, и она тянется к моему прикосновению, казалось бы, вопреки себе. Она теплая и мягкая под моими прикосновениями.
— Почему? — Она встречается со мной взглядом.
— Имеет ли это значение? — Я придвигаюсь ближе, нуждаясь в большем от нее.
— Конечно. Я возвращаюсь домой из города, ожидая худшего, но здесь ты такой… такой… такой…
— Красивый, вдумчивый, сексуальный? — Я добавляю.
— Да! — Ее щеки мило розовеют, когда она мягко качает головой. — То есть, нет.
— Нет?
— Да. — Она вздыхает. — Не знаю.
— Ты устала, Руби. — Я придвигаюсь еще ближе, мои губы опасно близко к ее губам. — Тебе нужно лечь в постель. — Я целую ее, полностью завладевая ее ртом.
Она издает низкий горловой звук и прижимается ко мне, ее руки сжимают ворот моей рубашки, когда я прижимаю ее спиной к стене. Я чувствую каждую частичку ее тела, ее округлую грудь, изгиб ее бедер, прижатых к моим. Боже, она — все, чего я когда-либо хотел, и она прямо передо мной.
Я целую ее, как всегда любящую, до чертиков. Не могу остановиться. И когда она трется своими бедрами об мои и стонет, мне кажется, что у меня в голове что-то щелкает, и я несу ее на кровать.
Когда я накрываю ее своим телом, я почти шиплю от жара между ее бедер. Черт, мне нужно быть внутри нее, нужно знать, каково это — впервые быть полностью единым целым с кем-то другим. Я сохранил все для Руби; каждая частичка меня принадлежит только ей.
Она обвивает руками мою шею, пока я провожу языком по ее сладкому рту, опустошая ее. Ее хватка на мне отчаянная, она держится за меня, когда я двигаю бедрами навстречу ей, трахая ее через одежду. Мое тело напряжено, самоконтроль висит на волоске. И я так чертовски возбужден, что могу взорваться миллионом фейерверков и осыпать дождем искр мой мерцающий Рубин.
— Нокс. — Выдыхает она, когда я отрываюсь от ее губ и покрываю поцелуями ее шею.
Я хочу попробовать на вкус каждый дюйм.
Она двигает бедрами напротив моих в более быстром ритме, и я чувствую ее потребность. Что-то дикое внутри меня уже вырвалось на свободу, но теперь оно ревет, когда я скольжу вниз по ее телу и облизываю шов ее леггинсов. Она мокрая, ее киска уже мокрая для меня.
У нее вырывается стон, но я не прекращаю лизать ее. Я раздвигаю ее ноги шире и вжимаюсь плечами между ними, затем подношу пальцы к сладкому местечку у нее между ног, хватаюсь за ткань и дергаю. Ее леггинсы рвутся посередине, и я обнаруживаю под ними пару розовых трусиков. Я втягиваю ткань зубами, вытягивая сок из ее киски, прежде чем отодвинуть их в сторону и облизать ее розовую, влажную кожу.
