Не твоя (СИ) - Агата Свифт
Поэтому, вместо того, чтобы радоваться, я начинаю плакать чувствую только ужас от этой перспективы.
Силы мгновенно оставляют меня — я могу только рыдать, и больше ничего. Я бросаю один из футляров куда подальше, а затем сама бросаюсь на кровать не в силах сдержать слёзы.
Мне кажется, что ловушка захлопывается всё сильнее и сильнее — и выбраться из неё у меня не получится.
В комнату заходит Катя
— Ульяна Юрьевна, — глядя на меня, спрашивает помощница. — Что-то случилось?
— Всё это случилось, — мычу я сквозь сквозь слёзы. — Всё это …
Моя помощница не понимает о чём я говорю или делает вид что не понимает.
— Ульяна Юрьевна, вам нужен врач? — спрашивает Катя. — Вызвать доктора?
Я поворачиваюсь к ней, размазывая слёзы по лицу.
— Я просто хочу отсюда выбраться, — говорю я, глядя на женщину. — Пожалуйста, помогите мне.
На что Катя резко вздрагивает и озирается на запертую дверь.
Боится, что нас услышат? Хмм…
— Ульяна Юрьевна, пожалуйста, не говорите глупостей, — произносит она полушёпотом.
— Давид Алексеевич хорошо к вам относится, цените это. Не испытывайте его терпения. И пусть всё остаётся так, как есть.
— Как есть? — возмущаюсь я… тоже полушёпотом. — Но я не давала согласия на то, чтобы меня похищали.
— Пусть, — говорит Катя. — Вы не давали, значит дали ваши родители, ваш отец.
— Если это согласие дал мой отец, значит мой отец и должен здесь находиться. Он, а не я.
Катя качает головой.
— Ульяна Юрьевна, Давид Алексеевич — опасный человек. Ему нельзя переходить дорогу.
— Я вообще жила в другой стране — как я могла перейти ему дорогу, а?
— Не вы, но ваш отец.
Катя вдруг садиться на краешек кровати.
— Простите меня за сплетни, не сдавайте меня хозяину, но… если вы здесь, то вас продали. За очень большие деньги.
Катя качает головой.
— Вам повезло, что Давид Алексеевич — честный человек, и не помышляет разными… грязными способами вернуть свой капитал.
То есть, я должна быть ещё ему благодарна! Я смотрю на Катю и понимаю, что это просто не укладывается у меня в голове.
Честный человек, конечно! Честный неандерталец, который порвал моё платье только потому, что был недоволен моим демаршем.
— Хозяин выкупил вас, но не в качестве развлечения… по крайней мере, я так слышала.
— Я себя не продавала, — тихо говорю я.
На что Катя равнодушно пожимает плечами.
— Хорошо. Представьте себе следующее: вас здесь не задерживают. Вы распоряжаетесь своей жизнью и свободой, поэтому свободно уходите.
— Так и должно быть, — киваю я. — Но куда я пойду в халате? Вы поможете мне сбежать, Катя? Поможете принести какую-нибудь одежду?
Деньги и паспорт у меня остались в сумке, которая ещё не пострадала от рук моего похитителя.
— Ульяна Юрьевна, а вы подумали, что будет с вашей семьей? — спрашивает меня Катя. — Как вы понимаете, те деньги, которые вас отец получили за вас — эти деньги должны быть возвращены.
— Это не моё дело, — мотаю я головой. — Я ничего ни у кого не брала.
— Но это значит, что ваша семья неминуемо окажется в тяжёлой ситуации.
Катя тяжело вздыхает.
— Я не знаю есть ли у вас братья или сёстры, я не знаю какие у вас отношения в семье. Если вам не жаль их, то вы можете попробовать отстоять свою независимость.
Моя помощница пожимает плечами.
— Вы можете прямо сказать об этом хозяину.
Я киваю. Понимаю, что это то, на что я не готова пойти… я ещё вчера это поняла. Не могу я рисковать счастьем своего младшего брата.
И всё равно больно.
— Вы понимаете, что это шантаж? — Я всхлипываю, а Катя снова пожимает плечами.
— Это не шантаж, а констатация факта, — говорит моя помощница. — Вы должны ко всему подходить спокойно, не паникуя раньше времени. Это мой совет вам.
Катя улыбнулась.
— Я вижу что вы девушка скромная и честная. Для деньги не главное, но от этого деньги не перестают быть деньгами.
— Что вы имеете в виду?
— Ульяна Юрьевна, если вы не готовы возместить хозяину всё, что он потратил на вас…
— Он на меня ничего не потратил, — отрицательно качаю я головой. — Я не просила покупать мне кучу вещей и драгоценностей. Не прости целый чемодан новых туфлей и целый бутик новых сумок.
— Я имею в виду то, что хозяин потратил на вашу семью, — поправляет меня Катя. — Если вы не готовы возместить ему это и не хотите вреда для своих родных, то лучшим советом для вас будет смириться с этим положением.
— Катя!
— Я охраняла много содержанок богатых людей: попадались просто ревнивые мужчины, попадались те, кто хотел уберечь беременность своей любовницы. Но почти ни один из этих богачей не собирался женится и дать своё имя этим девушкам.
Катя пристально смотрит на меня.
— Слуги в этом доме не любят шептаться о своем хозяине, но я всё равно знаю, что Давид Алексеевич собирается жениться на вас. Официально. На самом деле.
— Но, Катя…
— Он богатый, — загибает пальцы правой руки моя помощница. — Он хорошо выглядит. Щедрый. Хочет вас. И, если уж на то пошло, то ни одна из его любовниц не жаловалась, что он не удовлетворят их.
Когда Катя доходит до любовниц, которых исправно ублажает Давид, меня начинает бить нервная дрожь.
— Что вы говорите, Катя! Что вы говорите? — восклицаю я, заломав руки.
— Я даю вам совет. Смиритесь. Присмотритесь к хозяину. Из него получится прекрасный муж.
— Хватит! — прошу я.
Катя качает головой
— Если вы не смиритесь, то рано или поздно вы пожалеете об этом.
— А вы бы сами вышли замуж поневоле? — спрашиваю я, прикусив губу.
Катя пожимает плечами.
— Я работаю с восемнадцати лет, Ульяна Юрьевна. У меня никогда не было такой возможности.
— Я тоже работаю с восемнадцати лет, — я раздраженно повела плечиком. — Но какое это имеет отношение к моему вопросу?
Катя вздыхает.
— … если бы на меня обратил внимание такой мужчина, — мечтательно говорит женщина, закатив глаза.
А я пытаюсь не думать, то что дальше. Она с радостью бы изображала из себя домашнего питомца перед Давидом, танцевала бы перед ним на задних лапках?
Меня передёргивает от одной только мысли об этом.
— Аа я не хочу чтобы на меня обращал внимание такой мужчина, — я говорю нарочито медленно. Да, не хочу!
— И вообще, — говорю я, чувствуя
