Город женщин - Элизабет Гилберт
– Отдельной ванной комнаты тут нет, к сожалению, – сообщила Оливия, пока рабочие в комбинезонах заносили мои чемоданы и швейную машинку в гостиную. – Через коридор – общая ванная, будешь пользоваться ею пополам с Селией, она тут тоже временно живет. В другом крыле – квартиры мистера Герберта и Бенджамина. У них своя ванная.
Я понятия не имела, кто такие мистер Герберт и Бенджамин, но сообразила, что вскоре нам предстоит познакомиться.
– А вдруг квартира понадобится Билли?
– Сильно сомневаюсь.
– Точно? Если он приедет и захочет пожить здесь, я, конечно, могу переселиться и в другую комнату… Я к тому, что апартаменты шикарные, мне подойдет и попроще.
Я лгала. Я хотела жить именно в этой квартире, жаждала ее всем сердцем и в мечтах уже видела своей. Здесь я, Вивиан Моррис, добьюсь чего угодно!
– Твой дядя не появлялся в Нью-Йорке уже четыре года, – отчеканила Оливия, сверля меня своим фирменным взглядом: будто она просматривает мысли собеседника, как кинохронику. – Можешь располагаться и не тревожиться на его счет.
Какое счастье!
Я достала самое необходимое, умылась, припудрила нос, причесалась и вернулась в большую захламленную гостиную. В мир Пег, полный новизны и шумной суеты.
Оливия пошла на кухню и принесла маленький мясной рулет, гарнированный пожухлыми салатными листьями. Она верно рассчитала, что его на всех не хватит. Но вскоре вернулась с колбасой и хлебом, половинкой обглоданной курицы, блюдцем маринованных огурчиков и бумажными коробочками с остывшей китайской едой. Кто-то открыл окно и включил небольшой вентилятор, но в комнате по-прежнему было жарко и душно.
– Ешьте, детки, – сказала Пег, – берите, сколько кому надо.
Глэдис и Роланд набросились на мясной рулет, точно пара голодных крестьян. Я выбрала китайское рагу из свинины. Селия к еде не притронулась и молча сидела на диване, держа в одной руке бокал с мартини, а в другой – сигарету. Воплощенная грация.
– Как прошло начало спектакля? – спросила Оливия. – Я только конец застала.
– До «Короля Лира» не дотягивает, – пожала плечами Пег. – Но самую чуточку.
И без того хмурая Оливия нахмурилась еще сильнее:
– Что-то случилось?
– Да ничего не случилось, – отмахнулась Пег. – Совершенно проходной спектакль, но горевать тут не о чем. Он с самого начала был проходным. Никто из зрителей не пострадал. Все ушли на своих двоих. К тому же на следующей неделе у нас новая постановка, так что уже не важно.
– А отчет по кассе? Сколько собрали за дневной спектакль?
– Чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше, – заметила Пег.
– Сколько мы выручили, Пег?
– Не спрашивай о том, чего не хочешь знать, Оливия.
– Но я должна знать. С такой аудиторией, как сегодня, мы долго не протянем.
– И вот это ты называешь аудиторией? Какая прелесть! На пятичасовом я насчитала сорок семь человек.
– Пег! Этого слишком мало!
– Оливия, не дрейфь. Летом всегда меньше народу. И нам ли жаловаться? Хотели бы собирать стадионы – устраивали бы бейсбольные матчи. Или раскошелились на кондиционер. Давай-ка лучше сосредоточимся на новом шоу: на следующей неделе премьера спектакля про южные моря. Если кордебалет начнет репетировать завтра с утра, ко вторнику управится.
– Только не завтра с утра, – возразила Оливия. – Завтра у нас детская танцевальная студия. Я сдала зал.
– Вот умница. Мне бы твою смекалку. Значит, завтра вечером.
– И вечером нельзя. Я опять сдала зал. Под уроки плавания.
Пег оторопела:
– Уроки плавания? Здесь?
– Муниципальная программа. Детей из окрестных домов учат плавать.
– Плавать? Оливия, они зальют сцену водой?
– Разумеется, нет. Это называется сухое плавание. Уроки проходят без воды.
– То есть плавание преподают как теоретическую науку?!
– Вроде того. Обучают самым основам. Дети сидят на стульях. Все это оплачивается из городской казны.
– Ясно. Давай так: сообщи Глэдис, когда зал свободен. Когда нет ни детских танцевальных классов, ни уроков сухого плавания и можно назначить репетицию, чтобы наконец запустить в работу шоу про южные моря.
– После обеда в понедельник, – с ходу ответила Оливия.
– После обеда в понедельник, Глэдис! – окликнула Пег приму бурлеска. – Слышишь? Сможешь всех собрать?
– Все равно я не люблю репетировать утром, – буркнула Глэдис. Я не поняла, значит это «да» или «нет».
– Ничего сложного придумывать не надо, Глэдди, – сказала Пег. – Кусочек оттуда, кусочек отсюда – ты знаешь, как это делается.
– Я тоже хочу участвовать, – подал голос Роланд.
– Все хотят, Роланд, – ответила Пег и пояснила для меня: – Ребята любят спектакли про экзотические страны, Вивви. Потому что в них самые красивые костюмы. В этом году мы ставили пьесы про Индию, китайскую горничную и испанскую танцовщицу. Однажды запустили мюзикл об эскимосской любви, но вышло не очень. Эскимосские наряды никого не украшают, мягко говоря. Сплошной мех, сама понимаешь. Тяжеленные такие. Да и песни не удались. Рифма «снежный – нежный» повторялась столько раз, что под конец у всех уши разболелись.
– Ты мог бы сыграть гавайскую танцовщицу, Роланд, – с улыбкой заметила Глэдис.
– Еще бы! Из меня выйдет отличная гавайская танцовщица! – Роланд игриво покрутил бедрами.
– О да, – согласилась Глэдис. – И ты такой тоненький, того и гляди ветром унесет. Нам нельзя стоять рядом на сцене: по сравнению с тобой я громадная жирная корова.
– Ты и впрямь набрала вес, Глэдис, – вставила Оливия. – Не ешь все подряд, а то на тебе костюм лопнет.
– Между прочим, еда фигуре не помеха! – запротестовала Глэдис и потянулась за добавкой мясного рулета. – Я в журнале прочитала. Толстеют от кофе! Вот его и надо ограничивать.
– Тебе не кофе надо ограничивать, а мартини, – ухмыльнулся Роланд. – Пьянеешь с одного бокала.
– Что правда, то правда, – согласилась Глэдис. – Это про меня все знают. Но посмотрим с другой стороны: если бы я не пьянела с одного бокала, в моей жизни было бы куда меньше секса! – Она обратилась к подруге: – Одолжи-ка мне помаду, Селия.
Та молча достала тюбик из кармана шелкового халата и протянула девушке. Глэдис накрасила губы самым сочным оттенком красного, который я только видела в жизни, и крепко расцеловала Роланда в обе щеки, оставив на них четкие отпечатки губ.
– Ну вот, Роланд. Теперь ты самая симпатичная девчонка среди нас.
Роланд и не думал возражать. Он напоминал фарфоровую куколку и даже, кажется, выщипывал брови (что не ускользнуло
