Солнечный ветер - Марина Светлая
Рассветы, впрочем, аналогично ни к чему хорошему не ведут. Это он тоже усвоил.
В пути ему позвонила Тоня, его заместитель в прошлом, до того, как у них завертелось, потому как романов Назар на работе не заводил. Ушла в госструктуру, переманенная в самый неподходящий момент, они тогда страшно поругались. Потом Антонина несколько раз забегала к ним, стремясь помириться, выманивала его в обед вместе кофе выпить и в этом преуспела. Они снова стали общаться, уже не только по работе. Год назад он ею увлекся, или она захотела, чтобы увлекся, — Назар трезво оценивал себя и понимал, что, в сущности, тот еще дикарь неискушенный и нихрена в этом сложном и ненормальном женском мире не понимает. Но, может быть, это был едва ли не единственный случай, когда он на мгновение поверил, что что-нибудь да получится, хотя они так и не съехались. Но Тоня была понятна ему, а он — ей. Оба были на тот момент одиноки, и главное — в первую очередь их незримо связывала дружба, а уже потом возникло влечение. Вернее, это Назар так считал, ведь женщины редко разделяли его интересы, а тут совпало.
Все закончилось быстро, по-дурацки и очень скомкано. Он решил перебираться в столицу, и Тоня устроила ему скандал, как если бы была женой со стажем. Самое смешное, что аналогичные по тональности вопли он выслушивал и от Ани. Отличались лишь аргументы. Если Аня стенала, что он и без того мало общается с Морисом, а теперь будет еще меньше, то Тоня выдала безапелляционным тоном: «Назар, мне сорок лет в следующем году, я хочу замуж и ребенка, еще совсем немного и будет поздно!»
В ту самую минуту он совершенно четко осознал, что жить с Антониной не хочет. Его устраивали их отношения в том виде, в котором существовали, а что-то глубокое и серьезное, становясь хоть капельку более осязаемым, чем просто допущения, немедленно вызывало дискомфорт. Он привязывался к ней и, возможно, привязался бы еще больше со временем. Но едва представил себе Тоню в необжитой кловской квартире рядом с собой и кошкой Мартой, его единственной спутницей под сраку лет, то сразу все встало на свои места, в одно мгновение. Он видел однажды зеленый луч, при чем тут «потом будет поздно», общий деловой интерес и превращение человека в собственность?
Да, ему давно уже не двадцать, но, может быть, именно поэтому он отчаянно не хотел терять еще одну, очередную иллюзию?
Звонок застал его, когда он мчал по трассе, одной рукой свободно держа руль, а другой стряхивая пепел сигареты в открытое окошко. Назар щелкнул по наушнику и спокойно проговорил:
— Привет, Тонь.
— Ларя сказал, ты в области. Не заедешь? — решила она сразу брать быка за рога, даже без приветствия. Насчет рогов, к слову, не так уж и образно. Кто-то был у нее в мэрии, о чем Назар знать не хотел, даже когда они встречались, а сейчас уж подавно.
И это тоже ему напоминало о зеленом солнце. Тогда он ревновал до одури, а теперь и в голову не приходило.
— Ты звонила на работу? — осведомился он в ответ, проигнорировав ее вопрос. Еще не хватало, чтоб его искали через помощников.
— Да, по делу. Шепнуть про намечающийся госзаказ… мне не хотелось бы, чтобы он прошел мимо «Фебоса».
— Дацюк уже в курсе?
— Конечно, я его просветила, но дальше сами ройте. Я не могу превышать полномочия, ты же знаешь.
— Не претендую. За инфу спасибо.
— Так ты не приедешь? — хмыкнула она, и он отчетливо представил себе выражение ее надменного лица. При этом самих ее черт почему-то и не видел. Пятно размытое, хотя в отдельности — вполне себе вспоминалось, на аккуратную куклу с изящными, но четкими линиями она смахивала. А все вместе — нет. Перелистнуто. И ведь прошло всего несколько месяцев, как не виделись.
— Я на полпути в Кловск, Тонь. Я приезжал на одну ночь в Рудослав повидать родню, Левандова в планах не было.
— Ну да, родню повидать… Чему я удивляюсь? У нас теперь все вот так и будет?
— Я тебя предупреждал, что сейчас работа в приоритете, не понимаю, чего ты ждала.
— Поступков, Шамрай! Я ждала от тебя поступков, того, что ты найдешь способ быть со мной, если тебе это нужно.
Назар усмехнулся и затянулся сигаретой, чувствуя, как легкие заполняются табачным дымом. Впервые курить он пробовал еще в школе. Потом бросал, в армии снова втянулся, вернувшись — снова бросал. Когда учился и попал в первую настоящую экспедицию, курильщиков в их команде было дофига, волей-неволей зависал со всеми и в итоге прилипло. С той разницей, что больше уже с этой привычкой он ничего не делал. Ему не мешало.
— Давай условимся, что я самовлюбленный козел и мудак и не способен ни на какие поступки, ок? — с едким сарказмом предложил он. — Взамен я не буду вникать в историю с госзаказом, а то и правда… превышение полномочий получается.
— Легко! — вспылила Тоня. — В «Фебосе», кроме тебя, куча моих друзей, так что ты, как обычно, слишком высокого мнения о себе, Назар.
А еще «Фебос» — лучшая из компаний на рынке. К тому же, они развиваются. Все впереди. Но этого Антонина, конечно, не озвучила.
— Не пропадем, — отмахнулся Шамрай.
— Ты правда мудак! — донеслось до него напоследок, и Тоня отключилась.
Назар пожал плечами и больше об этом дурацком диалоге не вспоминал до самого возвращения в Кловск. Были дела поважнее. Заскочить домой, принять душ, покормить обиженную Марту, забившуюся за диван и игнорировавшую его ввиду двухдневного отсутствия. Но договариваться с рассерженной женщиной на пике ее рассерженности — идея заведомо дурацкая, потому Назар собрался и уехал в офис.
Там снова вспомнил про Антонину, когда Илларион принялся докладывать о том, что происходило за полтора дня его отсутствия, в том числе и о ее звонке. Кусок там действительно был жирный — разработка газового месторождения. И по
