Солнечный ветер - Марина Светлая
Но в действительности… разве он не сделал того же самого с ней? Ведь она не звонила бы. Не звонила бы. Не звонила бы! Если бы только не была в беде. А он не помог ей, хотя, возможно, это было в его силах. И какая уж разница, чей ребенок. Чем он, тогдашний, лучше, чем она, не пришедшая к нему в СИЗО, когда он считал, что влип бесповоротно?
Потом родился Морис. Рос. Превращался из орущего комка плоти в человека. И видя его раз от раза Назар все острее и болезненнее переживал собственную подлость по отношению к другому человеку, которого даже не знал. И не знал, родился ли он, существует ли. И тоже ведь было неважно — его или не его. Какая разница, если тогда он мог повлиять и помочь? Женщине, которую любил. Существу, которое было в ней.
Этой вины Назар не забывал никогда и так и не справился.
Возможно, единственное, с чем он не совладал в своей жизни.
Успокоился, приглушил, забил другими впечатлениями, но так и не сумел пережить.
А теперь его прошлое — вот оно. Вот в этой фамилии. В понимании, как близко. Он очень близко. Как ни разу за все эти годы не был. Руку протяни — фамилия на экране не изменится. Брагинец.
Брагинец, который умер.
И его наследники, которых Стах хотел обокрасть.
Милана, которую Стах хотел обокрасть.
Милана, перед которой Назар так бесконечно и так давно виноват, и она даже не знает, что он считает себя виноватым.
Милана, которую он так долго хотел отыскать, пока не стал натыкаться на билборды с ее лицом — она сама его нашла, став настолько недосягаемой, что двадцатитрехлетнему Назару Шамраю и не снилось. Теперь искать, как искал тогда, уже не надо. Теперь в его статусе и его положении — найти чей-то адрес просто. Пальцем шевельнул — и будет вся информация, не то что в прошлом…
И еще в его силах помочь. Помочь избежать несправедливости, пусть это такая мелочь… не сравнить. Не сравнить даже с тем, что ему так и неизвестно, родила ли она тогда, и он уже даже не понимал, хотел бы этого или нет. Потому что обе вероятности раздирали ему душу одинаково. И все равно, чей это мог быть ребенок.
Но жизнь подбрасывает иногда невероятные расклады. Вот ее фамилия перед ним. Вот повод найти наследников. Полгода прошло после кончины владельца и Стах суетится в свойственной ему манере действовать на опережение. Но Назар тоже ведь научился просчитывать все возможности. От Станислава Яновича и научился, кто еще мог быть лучшим наставником?
Не понимал он только одного. Даже через два дня, подъезжая к дому, в котором жила вдова Александра Юрьевича Брагинца, Назар не понимал всего лишь одного. Что, вжимая кнопку звонка на воротах, на самом деле он не абстрактным наследникам хочет помочь. Он хочет увидеть Милану, потому что впервые за столько лет близко. И потому что уже почуял ее рядом с собой.
После обычных вопросов о цели визита калитка распахнулась, и женщина средних лет, оказавшаяся на пороге, проводила его в небольшую беседку недалеко от дома, куда спустя еще минут пятнадцать пришла и хозяйка. Невысокого роста, в платье, обманчиво простого фасона, она подняла глаза на гостя и несколько долгих минут удивленно разглядывала Назара, словно пыталась что-то вспомнить.
— Здравствуйте, — проговорила наконец Наталья Викторовна. — Простите, что вам пришлось ждать. Ко мне редко приходят, и я… не совсем поняла, по какому вы вопросу.
Назар тоже видел ее первый раз, эту женщину, которая, чем черт не шутит, могла быть его тещей. Если бы… он не про*бал всего тогда если бы. Только вот он ее знал, а она его, наверное, нет. Или забыла давно, если Милана упоминала когда-то.
— Здравствуйте, — прочистив горло, проговорил он и протянул ей руку. — Меня зовут Назар Шамрай, я племянник Станислава Яновича. Думаю, вы должны знать эту фамилию… примите мои соболезнования.
«Назар Шамрай», — промелькнуло в голове Натальи Викторовны, и она вспомнила. Фотография в комнате Данилы. Парень в шортах и майке. «Папа». Конечно! Потому он и показался ей знакомым. И все же… Она внимательнее вгляделась в черты своего неожиданного гостя. Похож и не похож одновременно. Потом перевела взгляд на протянутую руку — мужскую, сильную, с какой-то птицей в виде татуировки на коже от запястья до локтя — и легко и быстро коснулась его пальцев, пока пыталась понять, что же этот человек делает в ее доме. Откуда взялся и почему вдруг именно сейчас. Прожив всю жизнь в тени мужа, Наталья Викторовна терялась от свалившихся на нее самостоятельности и ответственности.
Ее молчание он растолковал неверно. Решил, что, должно быть, напомнил об Александре Юрьевиче и их дружбе с дядей Стахом, тем самым расстроив ее. Как это всегда бывает, когда живой испытывает чувство вины перед покойным. Но вариантов у него не было, раз уж пришел. Назар неловко улыбнулся и сказал:
— Если честно, то я по делу. Это касалось вашего мужа и дяди Стаха, а теперь мне необходимо в нем разобраться, потому что есть вещи, которые нуждаются в прояснении. Вы знаете, что Александр Юрьевич владел участком
