Свет и тьма, или Поэма о трех девицах - Николай Иванович Хрипков
Ей подчиняешься и двигаешься в такт.
Едва они за столиком уселись,
Как тут же юноша-официант
Бокалы ставит.
— Твой любимый, Ксюша.
— Что, Алексей еще не приходил? –
Спросила Ксюша.
— Задержался что-то.
Но непременно должен подойти.
Чего-нибудь еще?
— Пока не надо.
— Да, кстати… Я могу сказать при ней?
— Конечно, говори!
— Сегодня наш знакомый
Убойные конфеточки принес.
Улет… das ist fantastisch! Подогнать?
— Не знаю. Может быть.
Скажу, как будет надо.
— Не буду докучать. Приятно отдохнуть!
Вон, кстати, Алексей!
Ну, если что, я здесь недалеко.
К ним подошел мужчина, лет под сорок,
С уже заметным брюшком, лысоватый.
В очечках с тонкой позолоченной оправой.
— Знакомься! Вера! Жили по соседству
В деревне мы. Решила наша Вера
Стать горожанкой.
Он пожал ей руку.
— Какая теплая ладошка у нее,
Как будто бы в парное молоко
Она свою ладошку опустила.
Я Алексей. А можно просто Алекс.
Хороший Ксюшин друг.
Подруга улыбнулась.
— Ну, в общем так! Заказывайте всё,
Что вам захочется. И развлекайтесь
Ксюша! Извини! Я должен вас оставить.
Назначил встречу с деловым партнером.
Но если что, звони! Привет, девчонки!
И он ушел. Глядит на Ксюшу Вера.
— А всё-таки, кто он? Я не могу понять.
По возрасту как будто вы не пара.
К тому ж кольцо я видела. Хотя,
Не хочешь говорить, не надо.
— Почему же? Скрывать мне нечего,
Подруга от тебя.
Короче, папик мой.
— Как? Это отчим твой?
Смеялась Ксюша долго.
Потом коктейль хлебнула из бокала.
— Как хорошо с тобою мне, Верунчик!
Естественная ты. Простая и живая.
Спиной к тебе могу я повернуться
И знаю, что не всадишь нож.
— Да ты о чем?
— Не обращай внимания, подруга!
По-деревенски, он любовник мой.
Но так не говорят сейчас.
Он — папик или друг.
— Но он же старый! Он уже лысеет.
С твоей же красотой, с твоим умом
Такого можно оторвать красавца!
Ты влюбилась? Ну, да! Ну, да!
Ой, дура я какая!
Бывает в жизни всякое, конечно.
— Нет! Не влюбилась. Ни на грош!
И честно говоря, не собираюсь.
Жить надо головою, а не сердцем.
Адский ветер налетел.
Вера вся трясется.
Невозможно устоять
Ей никак на месте.
Никогда такого с ней
Не было доныне.
Всё ликует в ней, поет,
Счастлива в движенье
Средь разгоряченных тел.
И вопит со всеми.
Вот где жизнь!
Сплошной экстаз!
Только ради этого
Стоит в город убежать
Из деревни клятой.
Сели потные за стол.
И разгоряченные
Из бокалов пьют вино.
— Кайф! — смеется Вера.
— Слушай, Верка, я сейчас
Лишь об этом вспомнила, -
Подмигнула Ксюша ей.
— Только честно, Верка!
Ты ни с кем еще того
У себя не трахалась?
Поперхнулась. Покраснела.
— Ну, чего ты паришься?
Ведь тебе не десять лет, -
Рассмеялась Ксюша.
— А зачем оно тебе?
— Просто интересно.
Так ты целка или нет?
Только честно, Вера!
— Да! Я девушка еще…
Было раз такое.
Помнишь Ваську? Как-то раз
Шли мы с дискотеки.
Провожал меня домой.
И на нашей улице –
А народу никого,
Фонари не светят –
В общем обнял он меня,
А другой рукою
Гладить начал грудь мою.
Мы остановились.
Он к себе меня прижал
И в сторонку тянет.
Руку сунул мне в разрез
И под лифчик лезет.
Я отталкивать его,
Говорю: «Не надо!»
Он целует всё сильней.
Больно грудь сжимает.
«Я ж люблю тебя! Женюсь!
Ну, чего ломаться?
Не могу уже терпеть!»
Юбку задирает.
Как его толкнула я
И бегом до дому.
Он в вдогонку мне кричит;
«Сука! Проститутка!»
— Ой, подруга! Не могу!
И расхохоталась.
— Ну, деревня! Анекдот!
Дикари какие-то!
Разлила она вино.
Чокнулись.
— Послушай!
Да на этом огрести
Можно кучу бабок.
Есть такие мужики,
Падкие на девственниц.
Их заветная мечта –
Быть первопроходцами.
Вера резко поднялась.
— Ты совсем рехнулась,
Чтоб такое предлагать?
Я ж не проститутка.
— Сядь! — сказала резко Ксюша.
— Декабристка, в твою мать!
Вера! Ты не проститутка.
Просто дура ты! И всё.
Под какого-нибудь Ваську
Ляжешь. Ну, и что с того?
Через месяц разбежались.
Всё! закончилась любовь.
Глава восемнадцатая
ЛЮБА У ОТЦА
Гибель «Титаника»… И у дверей
Долго стояла, хотела уйти.
Убеждена была: только увидят,
Сразу пред нею
Захлопнется дверь.
«Всё! я на дне.
Я уже утонула.
Как дура,
Что ж сорвалась я?
А где голова?
Папочка новой семьей обзавелся.
Ну, и зачем я приперлась сюда?
Чтоб пережить унижение? Ладно!
Надо домой возвращаться теперь.
Как-нибудь ночь просижу на вокзале.
И до свидания, жизнь городская!»
Сумку она подхватить не успела,
Дверь отворилась. Отец на пороге.
Глянул, но сразу ее не узнал.
— Девушка! Ищите что ли кого-то?
Люба смутилась.
— Да так! Ничего!
— Люба!
Узнал.
Хоть не виделись долго.
— Любочка! Дочка!
Шагнул к ней навстречу.
— Вот уж не думал увидеть тебя.
Обнял за плечи. Глядит неотрывно.
— Ты повзрослела. Красавицей стала.
Что ж мы стоим?
Подхватил ее сумку.
— Что ты застыла? Давай проходи!
Только зашла, слышит голос:
— Чего-то
Видно забыл?
Им выходит навстречу
Женщина
В пестром коротком халате.
Любу увидев,
Застыла на месте.
— Здравствуйте!
— Здрасьте!
А кто это, Петя?
— Дочка. Совсем уже взрослая стала.
— Дочка? Однако весьма любопытно, -
Хмыкнула женщина, губы кривя.
— Ну, и чего мы стоим на пороге?
Вы проходите. Я переоденусь.
Хмыкнула снова и скрылась за дверью.
— Как-то неловко. Наверно, напрасно,
К вам заявилась.
Мне стыдно. Простите! -
Люба бормочет.
— Давай разувайся!
Стыдно — не видно.
А ты молодец!
Я же, по правде сказать, и не думал,
Что я, Любаша, увижу тебя.
— Мама-то как там? Не вышла ли замуж?
— Мама болеет.
— Серьезно?
— Ну, так…
— Ну, а Сережа?
— Да учится в школе.
— Ладно, давай проходи! Не стесняйся!
— Пап! Извини! Ну, тут дело такое…
Как мне, не знаю, ее называть?
— А называй-ка ее тетей Галей.
Голос насмешливый сзади раздался.
В новом обличье предстала она:
В синей футболке и черных штанишках.
— Петя! Ведь ты собирался за хлебом.
Дуй в магазин. А иначе-то ужин
Будет без хлеба сегодня у нас.
— Да! Позабыл уж. Ну, ладно, девчонки!
Ужин готовьте! А я побежал.
Хлопнула дверь.
— Ну! Поможешь мне, Люба?
— Да! Хорошо! Помогу, тебя Галя!
— В спальню зайди! На кровати одежда.
Переоденься, чтоб не замараться.
— Что вы? Не надо. Своё же имею.
— Ладно! На кухню пойду. Петя любит
Вкусно покушать. Давай! Подходи!
