Сначала повзрослей (СИ) - Малиновская Маша

— Это… не его номер, — отвечаю между прочим, открываю конспект и начинаю внимательно читать.

— Оу, — не унимается Таня, продолжая шептать мне негромко. — А чей? Колись!

— Позже расскажу, — отвечаю ей негромко, заметив, как Света на втором ряду навострила уши. Русский у нас спаренный с их группой.

— Бли-ин, ну ты даёшь! Руслан такой классный, а ты чудишь что-то там…

Сжимаю зубы, чтобы меня не рвануло на эмоциональное объяснение прямо сейчас. Но потом напоминаю себе, что ещё недавно я бы и сама не подумала плохо о Руслане. Так и Таня — она просто не в курсе.

Слава Богу, приходит преподаватель, и на этом наш разговор заканчивается.

После пар оказывается, что Таня задерживается на репетицию. Нашему колледжу через две недели тридцать лет, и планируются мероприятия, среди которых и торжественный концерт. Таня в школе ходила в танцевальную студию, и теперь будет принимать участие в концерте.

— Хоть какие-то шансы на повышенную степуху, — говорит она, когда мы останавливаемся после пар возле холла. — За участие в жизни колледжа добавляют баллы к общему рейтингу. — Может, с нами, Жень?

— Я и танцы? — усмехаюсь. — Ну точно нет.

Это было бы действительно смешно. Бабушка ещё в детстве смеялась, что мне медведь на ухо наступил. По доброму смеялась, конечно же, но это действительно так. Я видела видео со своего выпускного утренника в детском саду… Лучше пусть танцуют те, кто это делать умеет, я так скажу.

Мы прощаемся, и я иду на автобус. Проехать до общежития надо всего две остановки. Пока еду, успокаиваю себя, что вряд ли Руслан будет околачиваться у общаги среди буднего дня. Успокаиваю, а сама в кармане куртки крепче сжимаю бумажку с номером телефона.

Выхожу я не на своей остановке, а на следующей. Решаю обойти райончик с другой стороны.

И делаю это зря.

Потому что чтобы выйти к нашему общежитию, нужно пройти вдоль новой строящейся высотки. Там народу много, техника работает, но всё это за временным забором. И получается, мне нужно пройти достаточно длинный отрезок пути между задней стеной поликлиники, возле которой растёт много старых деревьев. За ними не особенно ухаживают, не обрезают. Тут много акаций, и они уже в некоторых местах превратились в колючие заросли. А с другой стороны забор стройки.

Тротуар тут узенький, но хоть какой-то всё же есть, и рядом неширокая дорога, с темнеющими то тут, то там выбоинами, которые вряд ли вообще планируют латать.

Как и в любом городе, в Ростове есть места, которые кроме как изнанкой не назовёшь. Идёшь — красиво: улица, фонари, магазины с яркими цветными вывесками, там выпечка вкусно пахнет, там кафешка раскинулась с негромкой музыкой. А потом заходишь за угол и попадаешь в зазеркалье большого города. И хочется быстрее снова оказаться на лицевой стороне. Красивой и по ощущениям куда более безопасной.

Именно в таком месте я и иду сейчас, а негромкий звук шуршащего колёсами по асфальту автомобиля вызывает противное ощущение ползущего по спине холода.

Осторожно бросив взгляд через плечо, я понимаю, что мне не показалось. Чуть поодаль за мной крадётся тёмно-синяя иномарка. Если бы просто ехала — уже обогнала бы.

Сердце замирает и обрушивается куда-то вниз. В самые пятки. Горло пересыхает от страха, картинка перед глазами становится какой-то нечёткой.

Боже…

Метр за метром я иду, преодолеваю расстояние, не ощущая ног. Будто лопанного асфальта и вовсе не касаюсь.

Сорваться на бег? Только спровоцирую. А так, может, хоть кто-то попадётся на пути…

И тут… давлюсь воздухом, потому что на крик сейчас моё горло не способно — настолько напряжено.

В секунды узнаю машину, вдруг резко вынырнувшую из-за угла. Наверное, там какой-то проулок.

— Садись, Женя, — знакомый низкий голос бьёт по нервам тёплой волной.

Мне не нужно повторять дважды. Я быстро оббегаю капот и плюхаюсь на пассажирское рядом с Германом Васильевичем.

— Здравствуйте, — собственный голос похож на писк.

— Здравствуй, — отвечает ровно и спокойно, что действует на меня как тёплый душ. — Я тут кое-что узнал о твоём Руслане. Думаю, тебе на какое-то время лучше остаться у меня.

11

— Герман Васильевич, — вжимаюсь в кресло. Он помощь предлагает, защиту, а я чувствую себя неблагодарной. — Я не могу.

— Боишься?

— Нет! — почему-то именно мысль о страхе совершенно не пришла мне в голову, хотя вполне, казалось бы, логична. Но мне с ним не страшно. Ощущения какие-то другие, мне сложно их идентифицировать, но это точно не страх. — Просто… за жильё нужно платить, за комнату там… а у меня не сильно с финансами. Стипендия только. У бабушки я не беру деньги, у неё только пенсия. А вы живёте в хорошем районе, я не потяну.

Пока говорю, я вся начинаю краснеть и едва ли не заикаюсь. Он не перебивает, слушает молча, но уже к концу моего спича мне очень хочется залезть куда-то под сиденье.

— Не надо ничего платить, Женя.

Говорит спокойно и сдержанно, как и всегда, но у меня возникает ощущение, что для этой сдержанности ему сейчас приходится постараться.

— Я так не могу. Мне неудобно.

— Неудобно, когда дети на… кхм… спать на потолке.

— Давайте я буду хотя бы есть готовить, — скромно предлагаю, втянув голову в плечи. — И убираться.

— Про готовку — отличная идея, если будешь успевать, конечно. Тебе учиться нужно. Не откажусь. Ну в смысле, успеешь — готовь, не успеешь — не нужно. Это не обязательно.

Я киваю, и мы на какое-то время замолкаем. Едем, а я пытаюсь осознать, что Герман Васильевич только что снова спас меня. Защитил. А в то, что эта машина тащилась за мною не случайно, сомнений нет. Потому что едва я села в автомобиль Германа Васильевича, та иномарка сзади развернулась и уехала в обратном направлении.

А ещё я пытаюсь осознать, что теперь буду жить у него. И как объясню это Тане… Как скрою от бабушки? А вдруг ей позвонят из общежития?

Всё это кружит в голове, заставляя сомневаться в принятом решении. Но потом я вспоминаю холод страха за грудиной, сковывающий все внутренности, стоит едва только представить, что эти подонки могли сделать со мной. Вспоминаю, как ужас лизал пятки, когда бежала ночью по лесу, да и сейчас когда шла, а сзади эта машина…

Как вообще так получилось, что я влипла во всю эту историю? Я ведь хотела просто жить в городе, учиться, найти работу, со временем забрать бабушку. А в итоге боюсь даже по улице пройти и переезжаю жить ко взрослому мужчине, которого вижу во второй раз.

Мы заезжаем в общежитие, пока Герман Васильевич ждёт внизу, я собираю необходимые мне вещи в рюкзак, пакую швейную машинку и нужные инструменты. Всё это время думаю, как происходящее объяснить Тане.

А ещё очень надеюсь, что прямо сейчас ко мне не припрётся Светка. Та только услышит где-то по-соседству шум или возню, так сразу и бежит. Тазик, кстати, она мне так и не вернула.

— Я неделю поживу у родственников, — спустившись, вру комендантше, стараясь при этом не покраснеть. — Тётя пригласила — давно не виделись.

— Заявление заполнить не забудь, — подсовывает мне лист и образец.

Быстро заполнив, я подхватываю свои сумки и выбегаю. Сумка с швейной машинкой тяжёлая, едва удаётся дотащить до соседнего дома, где припарковался Герман Васильевич. При этом я его сама попросила ждать тут.

Он забрасывает мои пожитки в багажник, пока я усаживаюсь и пристёгиваюсь. Глубоко вдыхаю запах салона его машины. Пахнет кожей, мужской терпкой туалетной водой и слабо, почти выветрившимся кофе. Та же пахло и в ту ночь, когда он подобрал меня на дороге возле посадки. Наверное, теперь этот запах будет ассоциироваться у меня с безопасностью, потому что даже сейчас, едва оказавшись в машине, я чувствую, что дышать становится легче.

— Это что у тебя там такое тяжёлое? — спрашивает, когда садится за руль.

— Швейная машинка. Вы же не против, что я взяла? Она мне для учёбы нужна, я буду убирать её, не будет мешаться.