Не любовница - Анна Шнайдер
Глава 10
Михаил
Пару дней дома всё шло более-менее спокойно, но Михаилу было тошно туда возвращаться, и он засиживался на работе до последнего. Однако и от работы тоже порой подташнивало — не настолько он всё же трудоголик, — и Михаил в итоге уходил домой. Чтобы вновь строить из себя примерного мужа, ужиная приготовленной Таней едой и улыбаясь Маше.
Пока дочь держалась и вроде бы не ела недозволенного — ну, по крайней мере за ужином, но Таня уверяла, что на завтрак и обед тоже. Результат виден ещё не был, но Михаил надеялся, что со временем, если они с женой будут стараться…
Последние семь лет — исключая этот год — Михаил не ел с семьёй. Только по выходным, и то не всегда. Вечера в будние дни он проводил один или с очередной любовницей и приезжал домой, когда все уже разбредались с кухни. Заходил отдельно к дочери, а затем к сыну, а после шёл в свою спальню. Таню Михаил видел только в выходные. Но и тогда он старался всеми силами избегать совместного досуга, занимаясь с детьми без неё. А Таня и не возражала — у жены всегда находились свои «дела», к которым она стремилась сбежать. Это была их негласная договорённость: Михаил виделся с любовницами только в будни, а Таня «развлекалась» в выходные.
Однако всё изменилось в тот вечер, когда жена не сдержалась и выкрикнула ту фразу про Машу. У дочери начались психологические проблемы, она замкнулась в себе, стала много есть и мало спать. Ухудшились оценки в школе. Обеспокоенная Таня почти перестала отлучаться по выходным, а Михаил всё реже назначал свидания в будни — не до девок ему было. Они с женой старательно строили из себя нормальную дружную семью, играли в неё, как дети играют в куклы, и Маше вроде бы стало легче. Улучшился сон, она наконец вновь начала нормально общаться и с удовольствием училась. Но вес продолжал расти, и по этой причине Михаил думал, что дочь всё прекрасно понимает и тоже играет в семью вместе с ними.
Единственным, кто ни во что не играл, был Юра. Он оставался собой весь этот год, усиленно учась в школе и на подготовительных курсах — выпускной класс обязывал. В свободное время играл на гитаре в музыкальной группе, встречался с друзьями. А если был дома, то общался в основном с отцом и сестрой, мать избегал. Хотя Таня этого даже не замечала — Юра ведь не грубил, на вопросы всегда отвечал спокойно, а большего ей и не надо было.
Зато замечал Михаил. И расстраивался. Несмотря на то что у него самого давно не было хороших отношений с Таней, он не желал, чтобы то же самое произошло с сыном. Но все попытки поговорить на эту тему Юра решительно пресекал, как типичный подросток-максималист.
В общем, Михаил уже начинал подозревать, что психолог в этой ситуации нужен не только Маше, но и всей их так называемой семье.
Глава 11
Утром в четверг Алмазов напомнил Оксане о том, что время для мозгового штурма сотрудников закончилось, и пожелал увидеть результаты. Секретарь кивнула, пообещала систематизировать все варианты названий и показать их после обеда. И через четыре часа Михаил с вытаращенными глазами изучал предложения коллег.
Листок, на который Оксана записала все варианты, где использовалась его фамилия, Михаил скомкал и выбросил в урну сразу же. А вот остальное смотрел долго и пристально, но, к сожалению, сердце ни разу не ёкнуло: «Вот оно!». Были неплохие предложения, штук пять, но только неплохие — не отличные.
— Разрешите, я вам ещё свой вариант покажу, — сказала неожиданно Оксана, и Михаил вздрогнул — рассматривая результаты мозгового штурма, он успел забыть о её присутствии. — Вот.
Она положила перед ним листок, на котором…
Это было не совсем название. Это был концепт логотипа — да, с названием, но и с дизайнерской прорисовкой.
— Я решила, что у ваших — точнее наших — мебельных салонов есть одна проблема. Там не будет мягкой мебели, а думая о мебельном салоне, как-то невольно сразу представляешь диванчик. Поэтому мой вариант — мебельный центр «Корпус». Сразу понятно, что речь идёт именно о корпусной мебели.
Михаил с интересом рассматривал то, что нарисовала Оксана. Слово «Корпус» было частично составлено из предметов мебели — шкафов, тумбочек, полочек, комодов, — под ним была черта, словно поверхность, на которой они стояли, и ниже мелкими буквами — «мебельный центр».
— Конечно, это ещё требует доработки, но вдруг вам понравится…
— Мне очень нравится. — Михаил кивнул, поднял голову и улыбнулся Оксане, которая выглядела взволнованной, даже покраснела слегка. — Я теперь боюсь.
— Боитесь? — протянула она удивлённо, и он всё же решил пошутить:
— Да. С таким талантом будет неудивительно, если вы решите покинуть мою приёмную и вернуться к работе по специальности.
Секретарь тоже улыбнулась, расслабляясь, и покачала головой:
— Пока не тянет.
— А почему вы вообще ушли? — поинтересовался Михаил, не в силах сдержать собственное любопытство. — Почему решили поменять сферу деятельности?
Он сразу понял, что этот вопрос напомнил Оксане о чём-то неприятном. Секретарь чуть сдвинула брови, посуровела, перестав улыбаться, и ответила с лёгкой прохладцей в голосе:
— Так получилось, Михаил Борисович.
Понятно… Точнее, ничего не понятно, но ясно, что говорить на эту тему Оксана не хочет.
— Подготовите приказ?
— Приказ?
— Да. О премировании. Я принимаю ваш вариант.
— О! — Секретарь обрадовалась, вновь улыбнулась и едва в ладоши не захлопала. — Спасибо, Михаил Борисович!
И Алмазов неожиданно поймал себя на мысли, что ему отчего-то хочется снять с Оксаны её нелепые очки. Так лучше будет видно прекрасные глаза, и вообще…
«Кажется, у меня начинается спермотоксикоз», — хмыкнул про себя Михаил, отпуская секретаря.
Глава 12
Вечер дома был, как под копирку, похож на все вечера в последнее время, за исключением того, что Таня отчего-то приоделась — на ней было красное платье с блеском, обтягивающее и откровенное, с обнажённой спиной. Михаила прелести жены давно не волновали, и единственное, что он ощущал, — желание прикрыть эту спину каким-нибудь платком, чтобы Таня не морозила лопатки. Была мысль, ради чего супруга так старается, но Михаил гнал её, не желая портить себе настроение раньше времени.
Периодически, раз в две-три недели, жена предпринимала очередную попытку пролезть в его постель. Это происходило только последний
