Ренни - Джессика Гаджиала
— Верно, но мы не говорим о его похождениях. Меня это не волнует. Было бы странно, если бы он этого не делал, честно говоря. Я говорю о том, что он обманчив, непредсказуем и он… — Я махнула рукой, не зная, что еще сказать. Для меня этого было достаточно.
— Знаешь, Мина, — сказала она, внезапно остановившись, когда мы оказались под большим деревом в дальнем конце двора, в поле, где Репо снова разместил несколько своих машин с тех пор, как сгорел гараж. — Иногда хорошо не уметь читать кого-то, не уметь копаться в его мозгах. Ты так долго была такой, какая ты есть, что, я думаю, ты забыла, что отношения между людьми строятся не так. Ты видишь, что происходит внутри кого-то, потому что он решил рассказать тебе. Потому, что доверяет тебе. Потому, что может доверить тебе бережное обращение с этой информацией. Может быть, если бы ты дала Ренни шанс дать тебе немного себя, он бы это сделал.
— Но это не меняет того факта, что я не думаю, что могу доверять ему.
— Ты никогда не узнаешь, пока не дашь ему шанс доказать, что можешь, детка.
Она не совсем ошиблась. И я не была в восторге от этого.
— Кроме того, — сказала я, пожимая плечами, — отношения не для меня.
— Почему? Потому что ты много путешествуешь? Мина, я тоже много путешествую. Кэш — большой мальчик, он справляется без меня, когда мне нужно уходить. Кроме того, секс с возвращением домой всегда горячий, — добавила она с ухмылкой. — Не позволяй работе отвлекать тебя от более важных вещей в жизни, дорогая.
Я не была уверена, когда в последний раз была с мужчиной, которого я бы назвала бойфрендом, партнером или чем-то большим, чем интрижка или друг с привилегией. Должно быть, прошел год. Несколько, если честно.
Большая часть этого, я была уверена, была моей собственной чертовой виной. Мне всегда было слишком трудно открыться, ослабить бдительность, быть с кем-то настоящей. И это было эгоистично — пытаться сказать парню, чтобы он болтался рядом, позволить мне потратить год, чтобы справиться с моими проблемами. Это было просто нереально. Было легче полностью игнорировать реальность.
Иногда я ходила на одно-два свидания.
И время от времени я брала мужчину в постель, хотя и довольно редко, потому что это только усложняло ситуацию.
Но в целом я избегала сложностей.
Это облегчало всем жизнь.
Почему, внезапно, это было так важно, ну, я собиралась пойти дальше и обвинить в этом тот факт, что я никогда не была в одном и том же месте так долго с парнем, который не мог понять намека.
Это не имело никакого, абсолютно никакого отношения к Ренни.
Это мог быть любой парень в любом городе, в любой стране мира. Просто так случилось, что именно с ним я так долго находилась рядом.
— Это твоя жизнь, и ты взрослая женщина, Мина, и я буду первой женщиной, которая скажет тебе, что тебе нужен мужчина, чтобы иметь хорошую, полноценную жизнь. Я просто не хочу, чтобы ты была настолько закрыта от такой возможности из-за какого-то дерьмового принципа. Наличие мужчины не лишит тебя твоей уникальности или твоих навыков, детка. Мне все равно, насколько хорош его член, он не сможет украсть твою искру с его помощью, — сказала она, подмигнув. — Кроме того, — продолжала она, отходя от меня, — твоя работа здесь почти закончена. Прокатись на этом парне, прежде чем отправишься в гребаный Чикаго, Бойсе или куда там еще, черт возьми, ты направишься.
При этом заявлении, при осознании того, что мое время в лагере Приспешников подходит к концу, я не почувствовала облегчения, как должна была бы. Я почти всегда была рада завершить работу, иметь возможность двигаться дальше, вернуться в лагерь или увидеть новый город.
Это было у меня в крови.
Так меня воспитывали — никогда не пускать корни.
Со временем это дошло до того, что я не была уверена, что смогу вырастить их, если захочу.
Я вздохнула, села у подножия дерева и долго смотрела на комплекс, стараясь не слишком расстраиваться из-за чего-то, в чем не было моей вины.
У всех нас были свои повреждения, свои травмы, свои истории происхождения.
Мое, к счастью, не было трагичным, как у многих людей, которые оказались в Хейлшторме. Моя только включала в себя сдержанную мать и отца-трудоголика, чья работа в мгновение ока уносила его по всему миру. Поэтому мне так и не удалось научиться налаживать связи, открываться новым людям. В моей жизни, это всегда было напрасным усилием. Как только я попыталась добраться до этой точки, приходило время двигаться дальше.
Зачем беспокоиться?
Но впервые мысль о том, чтобы никогда не беспокоиться, показалась мне по-настоящему грустной и пустой.
Глава 4
Ренни
Парень Эл был как энциклопедия криминальных семей. Спросите его, о чем угодно, начиная с размера обуви гребаного Счастливчика Лучиано и заканчивая тем, кто руководит мафией в Новересвилле, США, и у него будет ответ для вас. Поэтому, когда все уняли свое замешательство и возмущение, он сел со своей гигантской чашкой кофе и выложил нам всю грязь, которая у него была на семью Абруццо. И он многое знал.
Как будто Маленький Рикки был жаждущим власти, и, хотя он не часто вовлекал себя в практический аспект вещей, по словам Эла, потому что он буквально не мог пройти по своей подъездной дорожке, не испытывая почти сердечного приступа, его люди становились все более жестокими с тех пор, как он взял на себя управление. Их проституток били гораздо чаще, они получали меньше денег. И, судя по всему, они перешли к хладнокровному убийству.
Самое страшное было то, что, насколько я знал, а он знал чертовски много, он понятия не имел, где они были. Ну, Маленький Рикки прекрасно сидел в своем мини-особняке на Лонг-Айленде, но не было никакого представления о том, кто были эти люди на побережье Навесинк и где они находились.
Он рекомендовал нанять кого-нибудь, чтобы сделать набросок людей, которых видела Пенни, чтобы у нас с Хейлштормом, по крайней мере, было несколько лиц, за которыми нужно было следить.
Малкольм сел со всеми и составлял планы, все они были бесполезны, пока не было места, но было хорошо иметь представление о том, что мы будем делать в любом случае.
Где-то во время ужина, когда женщины вернулись, потому что дети начали плакать из-за еды, Малкольм и Эл
