Виктория для чемпиона - Сусанна Ткаченко
Я вспыхиваю, вспомнив, о чем речь. Но что за домостроевские размышления вообще? Возмущаюсь:
— Сенсей, открою тайну: не все подчинённые спят со своими боссами. Гоша просто мой друг и сотрудник.
— Ага-ага. И как? Он часто тебя упрашивает?
— Иди в пень, Арбатов! — шиплю и, прибавив шаг, вырываюсь вперёд. — Тут будет жилая зона и палатки. А где будет столовая?
Сенсей догоняет меня в два шага:
— Здесь тоже сделаем бар и буфет, а основное в шатре за следующим мысом.
И дальше мы снова идём рядом. Мне очень хочется искупаться. Хорошо бы в озере, но я бы и в душе не отказалась освежиться. Хоть с океана дует ветер и делает жару незаметной, влажность на острове высокая, и я вся какая-то липкая, кожу печёт и стягивает. И кроссовки хочется снять…
— Давай посмотрим следующее место позже, — решаю не строить из себя несгибаемого туриста, — и ты мне про интернет не ответил. Есть он или нет?
— Нет интернета, но есть спутниковый телефон — я дам тебе… Вика! Ты что, даже не намазала кожу защитным кремом?! — вопит Сенсей, резко затормозив и уставившись на меня осуждающим взглядом.
Я смотрю на свое предплечье и понимаю, что правда дура. Кожа красная! Я сгорела, и как бы мне не пришлось вечером худо.
— Забыла… — лопочу растерянно.
— Бегом в дом! — командует Сенсей, разворачивается и за руку буквально тащит меня вглубь острова. Наверное, так путь короче. — Ну что ты за девушка такая?! Я не знаю ни одной, которая поехала бы на побережье и не позаботилась о своей коже! — ругается на ходу. — Надеюсь, в работе ты не такая забывчивая?! Я-то подумал: раз голову покрыла, то и кожу защитила!.. Как бы жар не начался…
Он так эмоционально меня отчитывает, будто переживает. А может, и переживает, конечно. Помощи же рядом нет, а вдруг я помирать соберусь? Хмыкаю. Не дождёшься! Я уже обгорала и ничего, выжила.
Напрямик через остров действительно до хижины добираться оказалось быстрее. Да и шаг у Сенсея широкий. Я еле поспеваю, и мне уже не до красот. Только от лиан и веток уворачиваюсь. Минут через десять мы выходим из леса у санитарных домиков.
— Давай в душ, а я за простыней. Обернешься ею, как закончишь. Одежду свою не надевай, я тебя обработаю противоожоговым средством. Хорошо, что додумался взять! Ну, Вика…
Он уходит, а я захожу в домик, раздеваюсь, включаю воду и встаю под струи — обожжённой коже она кажется ледяной. Покрываюсь мурашками, правда не уверена, от чего именно: от холода или от того, что Сенсей велел обмотать голое тело тоненькой тканью, потому что собирается его трогать…
Мамочки… Я же этого не переживу…
Глава 11
Мужские сильные руки скользят по моим плечам, шее, предплечьям и даже забегают на лопатки — я пускаю в подушку слюни и прячу там же сбивающееся дыхание.
— Больно? — участливо спрашивает Сенсей.
— М-у-у, — мычу, не поворачивая головы.
Пусть сам придумает, больно мне или нет, а я не знаю. Я в смятении. Когда, завернувшись в простыню, вышла из душа, пыталась от процедуры отказаться, но меня никто слушать не стал. Уложил на кровать, стянул тоненькую преграду до талии и теперь вот пытает размазыванием средства от ожогов по пылающей коже. Если у меня температуры до этого не было, то она точно теперь поднимется от стресса. Я совершенно не хочу испытывать всего того, что испытываю сейчас к Сенсею, а спрятаться от него мне негде и ругаться нельзя. Так что лежу, страдаю.
Ладони Арсения охватывают мою шею и сбегают по позвоночнику вниз. У-у-у — завывает голодом мой желудок. Вовремя! А то руки псевдодоктора уже принялись лечить то, что было скрыто майкой и не обгорело, а я ни «бе», ни «ме» сказать не могу.
— Лежи, не шевелись, я обед организую, — реагирует Сенсей и встаёт с кровати.
Открывает холодильник, чем-то гремит, шуршит — я глаз не открываю, — потом включается микроволновка, и за ней слышится стук ножа по разделочной доске.
Я никак не могу заставить себя перестать удивляться открытиям о Сенсее. Он совершенно не такой, как я о нем думала. Я считала, что он зациклен только на себе и умеет разве что протеиновый коктейль себе сварганить, потому что все остальное за него делает прислуга. А он, оказывается, способен и дверь починить, и обед организовать, и первую помощь оказать, и знает много интересного. Про гусениц тех же… Мне казалось, он только непристойные предложения может своим мозгом сгенерировать, а он знаком со словами «экосистема», «нечестивый» и «дрозофилы»…
Хотя тут я кривлю душой. Я и раньше знала, что Сенсей не тупой. Мне просто было удобно о нем так думать.
Микроволновка подаёт сигнал, а следом за звуком открывающейся дверцы по хижине разносится запах мяса в специях.
— Поднимайся, Вика, поедим, и опять ляжешь. Надо ещё температуру измерить. Не знобит?
— Прекрати надо мной трястись, — говорю строго, потому что мне от его заботы не по себе. Я не помню, чтобы кто-то надо мной так когда-нибудь трясся, — я не сахарная, не растаю.
Обматываюсь простыней так, чтобы не слетела, и встаю. На столе стоят две пластиковые тарелки со стейками и тушеными овощами, а на третьей нарезанный хлеб.
— Это я из самолёта забрал, — поясняет Сенсей, — а вот завтра готовить придётся. Поймаю рыбу и пожарю на костре.
— А что у нас вообще есть из продуктов?
— Крупы — кашу в микроволновке можно сделать. Тушёнка есть, яйца, мука. Не волнуйся, Лаврова, не похудеешь.
А я не об этом волнуюсь, меня интересует сладкое. Мы что, все дни будем без сладкого? Лихорадочно вспоминаю, есть ли у меня в сумке конфетка или шоколадка. Должно быть хоть что-то, должно!
Мы обедаем, но я очень быстро наедаюсь. Мяса осилила всего пару кусочков, а овощей чуть побольше.
— Всё, спасибо большое. Наверное, поднялась температура, я потом доем, — виновато отодвигаю тарелку и встаю.
— Ложись, сейчас градусник дам.
Я ложусь на живот — кожу спины печёт сильнее, а меня морозит. Сенсей дает мне под мышку электронный градусник и ждёт сигнала,
