Не смей меня... хотеть (СИ) - Зайцева Мария

Такое странное состояние: умом я понимаю, что все, наверно, к лучшему, и я в любом случае уже немного остыла, немного разочаровалась, стала какие-то недостатки находить в наших отноешниях. Осторожно находить, ни с кем не делясь своими наблюдениями, потому что поддержки-то в любом случае не получила бы. Девчонки,  с которыми общаюсь, инста-красотки, типа Марины, просто покрутили бы пальцем у виска , дружно решив, что я зажралась.

С мамой я такие вещи не обсуждаю, потому что она все тут же рассказывает папе. Я не осуждаю ее за это, наверно, даже в чем-то завидую их такой всецелой доверительной любви. Но мне это и в минус идет.

Потому что стоит папе узнать, что у меня с Олегом нелады, тут же включится режим “Кто обидел мою принцессу”. И все. После этого только выжженная земля. А уж если братья подключатся…

Будет от меня весь универ шарахаться, как от прокаженной. Нет, не надо мне такой радости.

Да и взрослая я уже, прятаться за спины родных.

Так что умом я понимаю, что все, наверно, к лучшему.

А вот душой, сердцем, прикипевшим к моей первой любви, мыслями, привычно сворачивающими на колею “мы с Олегом”... Пока что очень сложно.

Вчера вечером я, жестко проигнорировав все звонки от Олега и заблокировав его во всех мессенджерах, наплакалась вволю в подушку и уснула.

А утром, проснувшись и придя в ужас от отражения китайской физиономии в зеркале, пропустила первую пару, спешно приводя себя в порядок.

Конечно, было желание никуда вообще не ехать, но в таком случае мама бы подняла тревогу, решив, что я заболела, сказала бы папе… Ну и дальше сценарий понятен, я думаю.

Так что я стыдливо “проспала”, залезла в тачку к брату, как раз очень даже удачно приехавшему на мамины утренние блинчики, и свалила в универ.

Так как явилась я ко второй паре, народу на стоянке было мало, и мне удалось спокойно зайти в здание и спокойно просидеть вторую и третью пары.

Маринки не было, наверно, до сих пор отмечает свое попадание на член самого популярного парня универа…

Я постаралась увлечься древнерусской литературой, с преувеличенным вниманием вчитываясь в “Сказание о Мамаевом побоище”, и особо ни с кем не разговаривала.

После пары третьей пары пошла в буфет и… вот.

Так, надо быстрее доесть и идти дальше на пары. И выкинуть из головы этот идиотский случай. Очень странный случай. Парень из тех, кто точно был на вчерашней тусне, мог видеть мои разборки с Олегом… Но все равно, как-то очень уж шустро активизировался… Надо над этим подумать…

Но подумать я не успеваю, потому что за спиной раздается веселый кокетливый смех Маринки и знакомый бархатистый баритон Олега.

Вцепляюсь пальцами в стакан, машинально отмечая локацию звуков, очень четко выделяемых в общем шуме буфета.

Они там, у того самого стола, который я за три года учебы привыкла считать своим… И это почему-то очень больно сейчас. До слез.

Глава 8

Надо уйти. Надо просто развернуться и уйти. Я смогу.

Разворачиваюсь, подхватываю сумку и иду к выходу, почему-то малодушно рассчитывая, что толпа первокурсников, только что ворвавшихся в буфет в поисках сосисок в тесте, удачно меня прикроет.

Но, как назло, именно эта толпа подхватывает меня и выталкивает прямиком к столу, где сидит Олег.

И Марина, наверно, на правах новой законной девушки. Раньше-то ее за наш стол без меня не приглашали…

Я замираю, разом охватывая взглядом всю картину.

Олег сидит в центре, вальяжно откинувшись на спинку стула, перекатывает из одного угла губ в другой зубочистку. Есть у него такая привычка, дурная, на мой взгляд. Но ему кажется, что так гораздо брутальнее и взрослее выглядит. Глупость и пошлость. Раньше я, кстати, не замечала, а вот в последний месяц…

Он смотрит на меня насмешливо, дергает презрительно углом губ, лицо расслабленное, довольное. Красивое лицо повелителя мира.

Как я раньше не замечала снисходительно-брезгливое выражение на нем? Оно же словно приросло!

Может, это потому, что на меня он по-другому смотрел?

А сейчас — как на всех.

Маринка сидит рядом, интимно положив руку ему на плечо, показывая таким образом, кому принадлежит теперь этот парень.

И меня поражает одинаковость в выражениях их с Олегом лиц. Та же надменная брезгливость, высокомерие, равнодушие ко всем вокруг.

Правда, когда она видит меня, это выражение меняется на хищно-довольное. Она вскидывает легонько подбородок, усмехается , кривя непослушные пухлые губы, показательно медленно проводит пальчиками по футболке Олега.

Сом, сидящий справа, лыбится и кивает мне, приглашая за столик. Олег смотрит на него, сразу теряя свою снисходительность и наливаясь злобой, но Сому показательно плевать на неодобрение лидера. Он привычно строит из себя раздолбая-весельчака и скалится еще сильнее:

— Эй, Федотова, пошли к нам! Чего, как не родная?

— Сом, бля… — не выдерживает Олег, давая уже словесный приказ, раз на бессловесный его приятель положил болт.

— А че такое? — удивляется Сом, громко так, разворачиваясь к Олегу, — если тебе уже не надо, я могу… пообщаться. Алька, хочешь со мной… пообщаться?

И подмигивает до того похабно, что я вспыхиваю мгновенно.

И опять теряюсь!

Как дура!

Потому что никогда ко мне так явно и так грубо не приставали парни!

Только вот недавно Игорь, но он новенький, не знал меня совсем. А все остальные десятой дорогой обходили, общаясь исключительно уважительно!

Мы начали с Олегом встречаться, когда он был на третьем курсе, и уже тогда его слава,  как одного из самых крутых парней универа, была серьезной, а к пятому курсу тем более!

И сейчас я теряюсь от пошлости, не знаю, что ответить. Мне не приходилось себя защищать никогда! Надобности такой не возникало!

— Сомик, — дует губки Марина, — здесь нет лишнего места…

Олег больше не реагирует на подколки приятеля, на слова Марины, только смотрит на меня. Неожиданно злобно и… выжидательно?

Чего ждет? Что я среагирую? Захочу поговорить, прояснить ситуацию… Или, может, извиниться за свою вчерашнюю резкость?

Для этого вся сцена срежиссирована и выставлена?

В голове сразу рисуется продолжение спектакля, как я сначала униженно прошу его отойти в сторону, поговорить со мной, как он лениво соглашается, как слушает меня, все с тем же лениво-снисходительным выражением лица… А потом что? Принимает мои извинения великодушно? Позволяя вернуться к нашему прежнему формату отношений? Или не принимает, посылает меня, демонстративно и громко?

Лишний раз самоутверждаясь за мой счет?

Вчера я его, похоже, сильно обидела…

Я смотрю в его злые глаза, совсем некрасивые, на самом деле, и поражаюсь, о чем думала раньше? Куда смотрела?

Они сидят передо мной, такие довольные собой, такие высокомерные. Сбоку, совершенно равнодушный ко всему происходящему, жрет здоровенный бургер Вилок.

Для полноты картины не хватает Немого и его пронзительно-бешеного злобного взгляда.

Хотя, может, и хорошо, что он отсутствует.

Из всей их компании только он меня безотчетно и сильно пугает.

Я смотрю на них и думаю, насколько глупой и слепой была раньше.

И разочарование собой прежней накрывает с головой. Я молча разворачиваюсь и, игнорируя смех Сома, радостно-жадный взгляд Маринки, равнодушие Вилка и злобные ждущие глаза Олега, иду к выходу.

Вслед мне, камнями в спину, летит звонкое:

— Дура деревянная.

Это Маринка говорит, подружка моя. Она у нас в доме ночевала пару раз, за одним столом с нами сидела. Флиртовала с моим братишкой Мишкой.

— Почему деревянная? — удивленно спрашивает Сом.

Приятель моего парня. Теперь бывшего. Мой отец его вытаскивал один раз из неприятностей. Не особо серьезных, но без его вмешательства все могло бы быть печальнее.

— Потому что в постели бревно.

А это мой парень бывший. Тот самый, что в любви признавался, говорил, что самая лучшая, что он так рад, что первый у меня, ведь я теперь только его, только ему принадлежу, и это куда важнее дурацких умений в постели! Потому что умения — это наживное, а чистота — эксклюзив.