Ярослава и Грач - Алёна Дмитриевна
На правой руке чуть ниже локтя у Яры была россыпь родинок. Он сосредоточился на них, дотронулся до каждой. Яра рвано выдохнула, не сдержавшись, и это заставило Григория очнуться. Он убрал руки. И от того, что она осталась без поддержки его пальцев, теперь зная, как это может быть, сразу же стало пусто и одиноко.
— Вот, например, сейчас ты меня ранил, — прошептала Яра.
— Поверь, — также тихо ответил он, — это еще ничего.
— Это не тебе решать, — нахмурилась девушка. — Ты не можешь решить за меня, что я чувствую.
— За тебя не могу, — кивнул Григорий и вдруг признался с обезоруживающей честностью, — я не знаю, как правильно выйти из этой ситуации.
— Кинем монетку? — предложила Яра.
Ей просто необходимо было разрядить обстановку. Грач засмеялся: тепло и почти весело.
— Ты еще спарринг предложи, — вздохнул он. — Победитель будет решать, что делать.
— А почему нет? — подняла бровь Яра и поймала себя на том, что до сих пор держит руки на весу. Исправилась. Кожа все еще хранила на себе следы его пальцев, они горели, и Яра точно знала, что память об этом ощущении теперь останется с ней навсегда.
— Это будет заведомо нечестно, — вздохнул Григорий. — Тебе меня не одолеть.
— Вообще-то в последний раз я размазала тебя по стенке! — нахмурилась Яра.
Григорий закрыл глаза рукой и горько усмехнулся:
— Я же не сражаюсь с тобой в полную силу. Но, боюсь, в этом случае я не стану давать тебе поблажек.
Магия момента затрещала и рассыпалась. Яра округлила глаза и задохнулась от возмущения.
— Что? — гневно выдохнула она. — Что значит не сражаешься в полную силу? Хочешь сказать, что все это время поддавался мне? — и она решительно подскочила на ноги. — Ну-ка вставай! Вставай и дерись!
— Яра…
— Я сказала вставай, давай-давай, — она помахала руками, желая поторопить его. — Поддается он. Здесь полно места, и я докажу, что могу справиться с тобой без поддавков.
— Яра…
— Дерись! — Яра топнула ногой, и Грач наконец-то поднялся на ноги, но только для того, чтобы успокоить ее.
Однако Яра восприняла это иначе. Она попыталась сделать подсечку, Григорий без усилий увернулся. Она сделала выпад, который он блокировал в одно движение, но Яра воспользовалась им как отвлекающим маневром. В ее ладони возник пульсар — совсем маленький, внутри блеснула искра заряда, — и она метнула его в Григория, пользуясь минимальным расстоянием между ними. Грач даже заслоняться не стал. Пульсар угодил ему в живот, он упал и остался лежать.
— Ха! — воскликнула Яра. — Съел?! Заведомо нечестно… А ну вставай! Повторим. Я докажу тебе, что… Гриша? Гриш?! Эй, ты чего не отвечаешь? Гриша? Боги!
Яра подлетела к нему, упала рядом на колени, приложила пальцы к шее, но от волнения не смогла найти пульс.
— Гриша! Я же совсем не сильно! Гриш!
Тело Грача содрогнулось в конвульсиях, Яра от ужаса едва сознание не потеряла, но потом поняла. Он смеялся.
— Дурак! — закричала она и ударила его кулаком по груди. — Идиот! Придурок! Я же испугалась!
Она занесла руку, чтобы снова ударить, но он поймал ее за запястье.
— Все, не бей меня, — попросил он с улыбкой. — Ты победила. Без всяких поддавков.
— По-моему, ты головой ударился, — пробормотала Яра и дотронулась до его затылка, уверенная, что там кровь, но нет, пальцы остались сухими, она машинально погладила его по волосам. — Послушай, тебя надо кому-нибудь показать. Сейчас я…
— Об тебя я ударился, сумасшедшая, — спокойно проговорил Григорий. — Еще пару лет назад окончательно, за что считал себя старым больным извращенцем. И продолжаю считать.
Он лежал на полу и выглядел совершенно умиротворенным, рассматривал ее, и было в его безмятежном взгляде что-то удивительно ласковое, обо что Яра споткнулась и сразу позабыла о том, что собиралась звать на помощь. Он никогда еще на нее так не смотрел.
И внезапно до Яры дошел смысл сказанного. От неожиданности она села, открыв рот и позабыв его закрыть. Это он ей сейчас что, в любви признался? И сказал, что согласен на их отношения? Разумеется, она тысячу раз представляла себе, как это произойдет. Придумывала одни варианты за другими, иногда романтичные, иногда банальные, иногда в ее мечтах он делал это случайно, иногда целенаправленно. Только вот в них он никогда не лежал на полу полупустой квартиры, сраженный ее же пульсаром, и не называл себя старым больным извращенцем. Хотя несколько раз в моменты наибольшего отчаяния она представляла его умирающим, это да.
— О, — сглотнула она, внезапно растерявшись и не зная, как прореагировать. — Тебе больно?
— Щекотно, — усмехнулся Григорий. — Я боевой маг, мне твои пульсары, что слону дробина.
Но он поморщился, поднимаясь, и Яра вскочила следом и усадила его на кровать. Отходить от него не хотелось, а сидеть на полу было странно, и она примостилась рядом. Грач тер рукой живот и выглядел подавленным и малость смущенным, и Яре захотелось его успокоить.
— Не волнуйся сильно по этому поводу, — попросила она. — У меня похоже тоже… ну эта…как ее… геронтофилия.
— Что у тебя? — переспросил Григорий.
— Патологическая любовная тяга к старикам, — захихикала Яра.
— Чего? Ты откуда вообще слова такие знаешь? И вообще-то, как мы выяснили, для мага я не такой уж и старый, — с неожиданно искренней обидой поджал губы он.
— Да не старый ты, не старый, — улыбнулась Яра, умиляясь этому. — А это я еще в школе один мамин разговор с тетей Василисой услышала. Тетя Василиса сказала, что на фоне Кощея у нее развилась геронтофилия, ей на молодых даже смотреть неинтересно. А мне тоже после тебя на одноклассников смотреть было неинтересно, ну, я и посмотрела в интернете, что это слово значит…
— Подслушиваем, значит, — протянул Грач.
Яра вдруг смутилась, вжала в голову в плечи.
— Они очень громко смеялись, — начала оправдываться она. — А каждый раз, когда я заходила на кухню, мама просила идти к себе. Ну я ж не совсем глупая, догадалась, что они мужиков обсуждают…
— Ц, ц, ц — поцокал языком Грач и засмеялся, — ладно, не боись, не сдам. Как будто
