Единственная для Сурового - Алиса Франц
– Не глухой. Но не знаю. Стоит ли тебе сейчас напрягаться, – с сомнением ответил Руслан, посмотрев на Сурового пристальным взглядом.
– Я не напрягаюсь ни капли. Я лежу. И, кажется, ещё долго буду лежать, так?
Руслан покачал головой.
– Знаешь, здешние врачи уже сделали всё, что могли. Они прооперировали тебя, а дальнейшее стоит доверить зарубежным коллегам. Я уже созвонился с клиникой в Германии. Они выхаживают даже самых сложных ожоговых больных, с большим процентом повреждения кожи. У тебя не самый сложный случай. Ожоги средней тяжести и не по всему телу. Но пересадка кожи в некоторых местах всё-таки необходима. Поэтому я думаю, что тебе стоит сосредоточиться на выздоровлении и не думать ни о чём другом. Всеми делами я могу заняться сам.
– Разве я спрашивал тебя о делах? Я спросил тебя о девушке, которая вынашивает моего ребёнка.
– Это ещё надо проверить. От тебя ли она залетела.
Суровый бешено и со злостью посмотрел на Руслана. Ему хотелось обматерить брата, обложить его так, чтобы у того уши в трубочку свернулись. Но в то же время он неплохо знал Руслана и знал, что без причины тот бы не стал ни тянуть резину, ни возводить напрасные обвинения.
Неужели с Настей что-то нечисто? Эта мысль отозвалась болью где-то внутри. Даже не в сердце, но глубже. Медленно, но неумолимо боль расширилась на всё тело. Суровый скривился от агонии. Руслан нахмурился и метнулся к двери, ведущей прочь из палаты:
– Нужно сказать сестре, чтобы сменила тебе капельницу с обезболивающим. Действие прошлых лекарств уже закончилось!
– Нет. Постой! Ничего не надо.
– Ты уверен?
– Уверен.
Суровый с трудом подавил сильный приступ тошноты и сглотнул противный ком. Трудно было объяснить Руслану, что испытывая мучительную боль, он чувствовал себя живым.
Было бы гораздо сложнее морально лежать бесчувственным и всем довольным куском горелого мяса. Впрочем, он не собирался озвучивать вслух свои мысли и мотивы. Достаточно было того, что он обозначил свою позицию.
– Так что с Настей?
Руслан вернулся к кровати Сурового и сел в кресло, задумчиво перебрасывая телефон из одной руки в другую. Руслан всегда делал так, когда нервничал и не знал, с чего начать разговор.
– Да начни ты уже! – не выдержал Суровый.
– Ладно. Скажу, как есть. В общем, авария была не случайной.
– Всё было подстроено?
Голос Сурового прозвучал равнодушно. Он привык жить в опасности. Держа в кулаке треть города, невозможно не перейти дорогу кому-нибудь, кто попытается отомстить или просто попробует устранить соперника. На Сурового и ранее покушались множество раз. Но впервые его врагам удалось подобраться так близко. Впервые у них почти получилось отправить его на тот свет!
– Да. В твоей машине было установлено взрывное устройство. Оно активировалось в момент, когда твою тачку ударили. Бомба была небольшой, но она привела к сильному пожару.
– Надо же. И такие бывают?
– Бывают. Кто-то очень хотел, чтобы ты сгорел.
– Кто-то? Если всё было подстроено именно так, то могу поспорить, что к этому причастен Рашидов. Никак не угомонится. Кажется, пора от него избавиться, чтобы больше не отравлял жизнь.
– Возможно. Пока не нашли виновников. На том участке дороги не было камер, когда на месте появились очевидцы и зеваки, вторая машина уже скрылась с места аварии.
– Ты можешь сказать хоть что-то конкретное? – разозлился Суровый. – Или всё, что ты можешь, это охать и разводить руками?!
– Не кипятись, Суровый. Я работаю. Просто за трое суток на меня навалилось так много всего. Я стараюсь, но разорваться на несколько фронтов у меня не получается, – с небольшой обидой ответил Руслан.
– Ладно. Верю, что ты стараешься. Но ведь авария – это не единственное, о чём ты хотел мне сообщить. Так?
– Так, – подтвердил опасения Руслан. – Пострадал твой охранник. Заур вытаскивал тебя из огня. Когда раздался взрыв, он накрыл тебя собой. Сильно пострадал и находится в реанимации. Врачи сделали несколько операций и поддерживают в нём жизнь. Но буду с тобой откровенен, они не дают гарантий, что Заур сможет выкарабкаться.
– Жаль. Он был надёжным.
Большего Суровый не мог себе позволить. Со стороны могло показаться, что ему плевать. Но это было не так. Однако Суровый сразу подумал о другой стороне вопроса: о семье Заура, о жене и детях.
– У него осталась семья. Они в курсе?
– Я сообщил.
– Он хорошо служил. Нельзя дать его семье пропасть и остаться без средств к существованию.
Суровый сосредоточился на проблемах, на конкретных задачах. Так было проще, потому что было тяжело думать о том, может умереть человек, которому он доверял себя защищать в момент опасности. Заур был больше, чем просто охранник.
– Хорошо. Я буду держать тебя в курсе всего, что происходит.
– Что ещё?
Суровый посмотрел на Руслана, злясь, что глаза то и дело наполняются какой-то мутной жидкостью. Видно, он совсем плох и не стоит даже просить, чтобы ему показали в зеркале отражение.
– Наша ювелирка, там, где центральный офис. Её грабанули в тот же день, когда произошла авария.
– Не может быть.
– Может. Сам знаешь, что это был санитарный день.
– Как грабанули? Не томи! Хочу знать подробности.
– У воров были коды отключения сигнализации. Они просто вынесли самые ценные вещи и распилил сейф у тебя в кабинете.
Суровый выматерился вслух. Однако помрачневший вид Руслана подсказал, что это ещё не самая плохая новость на сегодняшний день.
– Нашли того, кто это сделал?
– Нашли, – глухо произнёс Руслан. – Тебе точно не понравится, что я скажу. Это была Настя.
Суровый сухо рассмеялся. Щекам было больно. Но он всё же рассмеялся, представив стройную, нежную Настю в чёрной балаклаве и с мешком награбленного добра за плечами. Чёрт, она же такая хрупкая! Эта малышка и пистолет бы не смогла удержать в своих узких, тонких пальчиках!
Однако Руслан не разделял веселья Сурового и смотрел на него предельно серьёзным взглядом,
