Бес Славы - Юлия Еленина
– Я пойду, – слегка запинаясь, произносит она.
– Куда?
– Домой, – она пытается подняться, упираясь в меня уже двумя руками.
А мне вот не хочется ее отпускать.
И я хватаю девушку за руки и легким движением сажаю хрупкое и почти невесомое тело на свои колени. Она вроде бы пытается сопротивляться, но как-то вяло. Волосы, чей запах я опять чувствую, скользят по моему лицу, обволакивая крышесносным ароматом. И я кладу руку на голую часть спины и притягиваю девушку ближе. Ее лицо так близко к моему. Губы напротив губ... Я вторгаюсь в них поцелуем. Нагло, требовательно. И пусть не сразу, но получаю поцелуй в ответ. Робкий, аккуратный. Без участия языка. Нет уж! Это не поцелуй, это издевательство. Проникаю в ее рот языком. Глубоко, но не грубо. Целую, долго, прижимая девушку к себе. Она не сопротивляется, но явно напряжена... И одна моя часть тела тоже напрягается.
Повинуясь возбуждению, провожу ладонью по ее лицу, вниз. По шее, на которой часто бьется венка, по выступающим ключицам. По небольшой, но упругой груди... Да она без лифчика! Просовываю ладонь под одежду, глажу, а девушка вдруг дергается, когда я касаюсь ее соска.
– Не... – пытается она что-то сказать, но я затыкаю ее поцелуем. И не теряя времени, поднимаю за бедра и быстро укладываю девушку спиной на землю. Она пытается оттолкнуться, но я накрываю ее тело своим и задираю подол. Одной рукой сжимаю ее запястья, заведя руки над светлой макушкой, а то уж больно сопротивляться начинает, как будто сама не хочет. Второй рукой нащупываю трусики шортиками с широкой частью ткани по бокам. Резко стягиваю их по бедрам, таких горячих, худеньких... А грудь вздумается подо мной от частых вздохов, через которые вроде снова слышу всхлипы.
– Не... – делает она попытку номер два оттолкнуть меня ногами и телом, руки-то заняты.
– Не, – зачем-то повторяю я за ней, прямо девушке в рот. И целую, при этом спуская свои штаны. Да бля, такого возбуждения давно не припомню. Хочу ее, эту девушку с юным телом, с этим запахом волос. С ее нелепыми попытками сопротивления... Знает, наверно, что они только больше заводят! Да так, что мою крышу не просто снесло – унесло куда-то далеко. А вся кровь прильнула к члену.
Раздвигаю бедра и начинаю входить. Чувствую непривычное и тугое сопротивление. Надавливаю сильней, отчего девушка подо мной протяжно скулит и дергается. Резкий толчок, еще один. Становится мокро, легче проникать в нее. Ну вот, сама же завелась. Так что же она все равно бревном лежит? Выхожу и снова вхожу, уже чуть свободней и глубже. А из женских губ вырывается стон. Да еще какой! Он звенит в ушах, заставляя меня войти еще глубже, до самой мошонки.
Отпускаю ее руки, и здесь девушка неожиданно бьет меня в грудь, отталкивает сильней и начинает что-то кричать. Не слышу, похер, что там. Лежать неудобно? Спину натирает? Ничего, это не смертельно. Зато какое удовольствие ее ждет.
Начинаю двигаться в ней. Чаще, резче. Крик перебивается стоном, зажимаю ее рот ладонью одной руки, другой сильно сжимаю женскую грудь.
А удовольствие вот оно – на грани, совсем рядом… И даже несмотря на то, что я пьяный, чувствую, что кончу с секунды на секунду.
Еще, еще...
Кончаю так бурно, так ярко, что сам поскуливаю...
Беру самый край ее сарафана и вытираю член, замечая, как светлая ткань темнеет. Что за хрень? Не может взрослая деревенская девка быть целкой. Они тут ранние. Надо было из машины гондоны прихватить, а то еще подцеплю какую венеричку.
– Эй, - зову девчонку, которая теперь лежит неподвижно, даже встать не пытается. – Ты чего?
Снова всхлип, громкий, безнадежный, снова сопровождаемый стоном раненого зверя. Блядь, ну и что с ней делать? Такое ощущение, что хуже секса со мной ничего не придумать. Меня это выводит.
– Слышишь, страдалица, может, хватит уже?
Она пытается подняться, неуклюже, тяжело. Опирается на ствол дерева и говорит:
– Уйди.
Ну и что? Цену себе набивает? Да похрен. Я молча разворачиваюсь и иду в сторону дома. Не удивлюсь, если сама через минут десять заявится.
Глава 6
Стася
Я не помню, как дохожу до дома. Внутри – пустота. Снаружи – слезы. Каждый мой шаг неосознанный, механический. А в тяжелой голове почти нет воспоминаний – только боль и тяжесть мужского тела сверху. Низ живота снова скручивает спазмом, как только я думаю о том, что случилось.
Боже, почему? За что? Зачем я побежала в этот парк? Зачем пила из той злополучной бутылки? И что теперь будет?
Я сама себе кажусь грязной, испорченной. Уж лучше бы сегодня это был Митя, чем… Кто? Кто был тот человек в парке? Один из парней на машине?
По дороге я никого не встречаю – и слава богу! Мне кажется, что любой бы понял, что со мной случилось. Как воровка оглядываюсь по сторонам, шарахаюсь от каждого звука и выдыхаю, когда сворачиваю на свою улицу. Закрываю ворота и сразу иду к колодцу.
Хочется утопиться в нем, но только мысль о бабушке останавливает. Открываю дверцу, снимаю ведро с ржавого гвоздя и, придерживая цепь, опускаю в воду. Ледяная вода льется на тело, меня начинает трясти еще больше, хотя ночь теплая.
Второе ведро, третье…
Но вода не смоет мой позор, ничего не вернет. Закрываю колодец и иду в дом. Вода стекает с меня, оставляет мокрую дорожку. Но голова уже работает лучше, а лучше бы остаться в забытьи.
Включаю в сенях свет, пытаюсь снять сарафан, но он намертво прилип к телу. Снизу на подоле вижу темное пятно, размытое от воды. Кровь… Снова слезы наворачиваются, и я падаю на пол, на колени, сжимая в руках мокрую ткань.
Между ног саднит, припекает. И бедра липнут друг
