По его правилам - Маша Малиновская
Последним стрелял Бахурин. На его мишени появилась только одна широкая дырочка — в самом центре. Все три пули вошли рядом в чёрном кружке мишени, образовав одну прореху.
Странно всё это. Учёт в милиции за разбой, стреляет так, будто в спецназе служил. А вдруг он в банде какой‑нибудь состоит?
От этих мыслей аж ледяная дрожь по телу пробежала.
Руководитель едва успокоил крики радости и поздравлений Бахурину от наших, в которых я, естественно, не участвовала. Военрук напомнил, что счёт у нас с семнадцатой равный и будет контрольная перестрелка. Каждая команда должна представить одного участника, который сделает пять выстрелов. И по суммарному результату баллов за эти выстрелы и определят победившую команду.
Наши, не раздумывая, выбрали новенького. От семнадцатой тоже вышел парень.
— Так нечестно! — выкрикнул кто‑то из толпы зрителей. — Бахурин — победитель регионального турнира по стрельбе, чемпион области. Конечно, он возьмёт самый высокий бал!
Кто выкрикнул, было не видно, потому что народ смешался, школы больше не стояли по отрядам, все плотным кольцом обступили ограждение.
— И что? — осадил возмущающихся преподаватель. — Он ученик этой школы, значит, имеет право выступать за неё.
Строгий взгляд руководителя оборвал препирания, и они сошли на нет. Соперники легли на матрасы, когда мишени были сменены, им отдали команду приготовиться. Прозвучали выстрелы. Винтовки были отложены, преподаватель в напряжённой тишине прошёл к мишеням, чтобы посчитать баллы.
— Первая школа — пятьдесят баллов, семнадцатая — сорок шесть, — громко объявил он.
Наши взорвались криками и аплодисментами, начали слаженно скандировать: «Демид!». Вот так вот, а то что не вытяни я на основной стрельбе баллы, этого «пенальти» бы так и не было.
Жгучая досада разобрала меня ещё и потому, что теперь все на него смотрели как на бога. Великий Бахурин, чтоб его, спас команду! Круто стреляет! И вообще весь такой классный. У группы девочек из 10‑А зрачки в сердечки превратились. Аж смотреть тошно.
Парни подошли, стали хлопать его по спине, пожимать руку. А этот знай себе саму сдержанность включил.
Позже, когда прошло награждение команд, поздравления от начальников штаба и учителей, что нас сопровождали сюда, полевая кухня стала раздавать всем горячий походный суп, каждая школа разложила на ещё зелёной траве покрывала, накрыла клеёнками. Все выложили у кого что было припасено с собой: бутерброды, свежие овощи, отварные картофель и яйца. Мальчики разожгли костёр и повесили кипятиться котелок с водой. Наша педагог‑организатор называет это «Чай дружбы», когда каждый ученик бросает маленькую щепотку чая в котелок, а потом, когда заварится, всем понемногу разливают. Чтобы не произошло казусов, она предлагает всем взять эту щепотку из той пачки чая, что сама она и принесла.
— Ребята, рассаживайтесь, — скомандовала наша классная руководительница. — Перекусите немного, я отбегу к учителям из шестой школы.
Народ стал размещаться возле полевого «стола». Кто‑то на предусмотрительно взятое одеяльце, кто‑то на спортивную куртку, а кто‑то прямо на траву. Мы с Таней присмотрели удобное местечко, но едва подошли туда, как рядом плюхнулась Пантелеева, ещё, как обычно, рядом примостила очередную книжку.
— Подвинься, — зашипела я на неё. Неужели незаметно, что места мало, а людей много, и мы с Соколовой целенаправленно шли сюда? — Опять разложила тут свои книжки. Ты совсем без них жить не можешь?
Пантелеева втянула голову в плечи и затравленно посмотрела на меня.
— А лучше вообще пересядь, — поддакнула Таня.
— Я просто…
— Что просто? — народ притих и смотрел на нас. Пантелеева и так забитая, не стоило её трогать, но я была так зла и взвинчена, что уже просто сорвалась на ней. — Повзрослей ты уже. Читаешь всякий бред. Неужели не понимаешь, что это всё глупости, романтические бредни о принцах и принцессах. Вырасти тебе пора уже, Соня.
Пантелеева схватила книжку и прижала к груди, судорожно вздохнула, но всхлип сдержала. Раньше её травили в классе, но потом это большинству надоело, мне было её просто жаль, и я запретила девчонкам издеваться над этой блаженной. Но сейчас она попала под горячую руку. С другой же стороны, зачем вести себя как жертва? Сама виновата.
Под молчаливыми взглядами ребят Пантелеева стала неуклюже подниматься с покрывала.
— Я думаю, она может сидеть там, где хочет, — внезапно в тишине раздался голос Бахурина.
Я перевела на него яростный взгляд, а он же просто холодно и спокойно посмотрел в ответ. Соколова как‑то сразу стушевалась, а у меня, кажется, все внутренности накалились.
— Так, может, уступишь ей своё место? — я сказала очень спокойно, не позволив голосу дрогнуть.
Бахурин сдвинулся немного на покрывале, хлопнув рукой рядом.
— Соня, составишь компанию?
Пантелеева с перепуганным лицом быстро поднялась и, продолжая крепко прижимать к себе свою дурацкую книжку, перебралась под бок к герою сегодняшнего дня.
Глава 8
Сегодня я ночевала у бабушки в соседнем районе. Ей было с вечера как‑то нехорошо, и она попросила приехать. Только вот учитывая, сколько пирожков она напекла, и не скажешь, что ей нездоровилось. Хитрить, видимо, удумала — соскучилась. В последнее время я совсем редко проведывала бабулю. Летом лагерь, потом началась школа. А она скучает. Как дедушка три года назад умер, она совсем тоскует, вот и идёт на хитрости, чтобы хоть немножко урвать для себя внимания.
— Златушка, ты поела?
— Да, ба, очень вкусно. Спасибо!
— Возьмёшь с собой?
— Не, бабуль, ну ты что. Что же я пирожки жареные буду есть в школе?
— Так голодно же. Ты там до скольки? Часов до трёх?
— До двух. Ничего, я же поела. В столовой чай возьму, если что.
Я чмокнула бабулю в щёку, напомнила, чтобы она выпила таблетки, и убежала на остановку. От бабушки до школы намного дальше, чем от дома, нужно на автобусе целых полчаса тащиться. Хорошо, что я взяла с собой необходимые книги и тетради, да водолазку свежую. Обычно я успеваю заехать переодеться и взять нужное, но вчера решила сразу напрямую.
