Полынь и мёд - Лина Манило
Но остался страх, который я упорно пытаюсь запихнуть на самую дальнюю полку сознания и усиленно отгоняю от себя страшные картинки изувеченного трупа под своими колёсами.
Она убирает волосы с лица, а они медью переливаются настолько ярко, что я сглатываю слюну. Каждым плавным движением, взглядом своим она планомерно выбивает из моих лёгких воздух, которого и так в них катастрофически не хватает со вчерашнего вечера.
– Нет, я, конечно, всё понимаю, но ты не имеешь права умирать, пока не сказала мне своего имени, – говорю, глядя на неё сверху вниз, а улыбка сама по себе расползается на моём лице.
Смотрит на меня во все глаза, будто бы не верит, что это именно я. Ищу на дне её взгляда подтверждения, что она хоть немного, но рада меня видеть. Фиг мне, снежные королевы так просто не сдаются.
– На надгробии прочитал бы, – бурчит, прижимая толстую папку к груди, будто бы отгораживаясь ею от меня. Ещё и вцепилась в неё с такой силой, что аж пальцы побелели, не только костяшки.
А ещё они дрожат, и я протягиваю руку, чтобы помочь девушке подняться, но она упорно игнорирует мою ладонь. Крепкий орешек, ничего не скажешь – такую с наскока не очаруешь. Впрочем, и места для знакомства попадаются не самые удачные, и ситуации страннее некуда.
– Может быть, я читать не умею?
Ладно, не хочет подниматься, нравится в траве сидеть у обочины, значит, пусть сидит.
– Что ты делаешь? – удивляется, когда я присаживаюсь рядом, вытягивая перед собой ноги. А что? Вполне удобно. Трава мягкая, солнце светит, ветерок приятный обдувает, людей вокруг, кроме нас двоих, и нет практически. Почему бы и не присесть?
– Сижу. Не видно разве? – поворачиваю голову, а лицо моей незнакомки, которая всю ночь никак не хотела из моей башки уходить, совсем рядом. Стоит только наклонить немного голову и можно коснуться губами щеки, вдохнуть аромат волос… так, кому-то вроде меня нужно успокоиться и держать романтические позывы под контролем, пока ошибок не наделал.
Она, такая смешная и растрёпанная, нравится мне ещё больше.
– Удобно? – хмыкает, а я киваю.
– Очень. Ты же, похоже, до вечера решила здесь сидеть. И я посижу.
– Дел других, что ли, нет?
– А у тебя?
Мы перебрасываемся этими пустыми по сути фразами, а я откидываю голову назад, подставляя лицо апрельскому солнцу. Оно не обжигает, но уже настолько тёплое, что хоть на пляж иди. Да, весна нынче рано наступила, а с ней и жизнь как-то странно решила измениться. Забавно.
– У меня очень много дел… мне документы нужно отвезти. Срочно.
– А мне на работу пора, очень тяжёлый день впереди, – говорю, стараясь не смотреть на свою собеседницу, потому что, если буду пялиться, все мысли растеряю. – Но посидим, да. Нужно же людям отдыхать, правильно? Не всё же делами заниматься.
Она будто бы приходит в себя от шока: суетится, перекладывает папку из руки в руку, по сторонам оглядывается, и от этого становится ещё милее. Такая маленькая и испуганная – кайф. Нет, не страх её, а вообще она вся – чистый кайф и услада для моих глаз.
Не теряя времени зря, потому что и сам дико опаздываю, поднимаюсь на ноги, становлюсь напротив и, наклонившись слегка, обхватываю пальцами тонкие женские кисти.
– Ты очень испугалась, да? – Присаживаюсь на корточки, и на мгновение весь мир замедляется настолько, что вовсе перестаёт существовать. Какая разница, что творится вокруг, если бегунья наконец-то нашлась?
А я… я просто смотрю в глаза той, которую и видел-то в своей жизни несколько минут, и имени её не знаю, но почему-то чувствую, что сидеть вот так, напротив, смотреть на неё – лучшее, чем я мог бы сейчас заниматься.
– Ты точно маньяк. – Её голос тихий, но не сломленный. Она вся сейчас, точно натянутый нерв, гордая и непокорная, несмотря на пережитый шок. – Отпусти, я поеду. Мне пора, я опаздываю.
Она не ищет причин уйти, она действительно не хочет оставаться рядом. Не знаю, что происходит в её жизни, есть ли кто-то у неё, да мне и плевать на мужей и детей, что могут ждать её дома. Я просто делаю то, что считаю нужным и правильным, а остальное меня не касается.
– Я отвезу.
– Нет, спасибо, – отрицательно качает головой, а пухлые губы сжаты в тонкую линию, побелели даже. – Городской транспорт отлично справится.
– Слушай, я тебя чуть не убил только что, – начинаю, не выпуская её рук из своих ладоней. – Я же теперь умру от мук совести, измучаюсь весь, исстрадаюсь. Позволь сделать для тебя хоть что-то… в качестве извинения.
– Ты же не отцепишься от меня? – уточняет, хотя наверняка и так знает ответ на свой вопрос.
– Угадала. За автобусом буду ехать, рукой тебе всю дорогу махать.
– Маньяк, – замечает, а я киваю со всей серьёзностью.
Она склоняет голову набок, размышляя над моими словами, а я терпеливо жду. Ну, насколько я вообще умею быть терпеливым, хотя это и не самая сильная моя черта. Тонкая кожа под моими пальцами тёплая и шелковистая, и я не удерживаюсь: провожу по внутренней стороне запястья – там, где вьются голубыми нитками тонкие вены. Правда, наслаждаться ощущениями мне никто не даёт: девушка хмурится и вырывает свои руки из моей хватки.
В самом деле, она ещё долго мне это позволяла.
– Не надо меня трогать. Гладить тоже не надо. Держи руки при себе.
– Договорились, – расцветаю самой широкой своей улыбкой, от которой в восторге и старики, и дети, но точно не моя снежная королева. – Помочь подняться?
Снова вместо ответа отрицательный кивок, а я, выпрямившись, иду к машине.
Людям нужно давать личное пространство, даже если очень хочется сгрести одну конкретную девушку в охапку и утащить в какую-нибудь очень далёкую и покинутую человечеством пещеру.
Распахиваю дверцу машины и жестом приглашаю в салон.
– Давай, не бойся. Я не кусаюсь. Виноват же
