Полынь и мёд - Лина Манило
А потом мы расписались тихо и мирно, пригласив на торжество только тётю Катю, Риту и Ваню. Зачем нам нужен кто-то ещё, если рядом такие чудесные люди? После мы двое суток провели впятером в нашем загородном доме, и тётя Катя учила мужиков закидывать удочки. Чумовая женщина, зато на ужин у нас была жареная рыба, а пятеро счастливых людей уплетали карасей, смеясь и рассказывая друг другу какие-то глупости. И в тот момент я, носящая ребёнка под сердцем, с новеньким кольцом на пальце, поняла, что такое простое семейное счастье.
Оно ведь в мелочах, правда? В радуге после дождя, в шуме волн, накатывающих на берег, в звуках смеха тех, кого ты любишь и людях, которые тебя ценят просто потому, что ты вот такой – глупый и несовершенный – существуешь.
– У нас всё хорошо, – заверяю, кладя голову Роме на грудь. – Мы гуляли, дышали свежим воздухом и срывали листья с деревьев.
– Какие интересные занятия. Но я вообще-то потный и вонючий, дай хоть душ принять, – смеётся мой муж, но я только теснее к нему прижимаюсь.
– Ничего не знаю, от тебя чудесно пахнет, – заверяю, а Рома отвечает мне громким хохотом, от которого у него под кожей вибрирует.
– Нет, я знал, что у беременных куча самых странных причуд, но не до такой же степени.
Ха, милый, это я ещё селёдку шоколадом не закусывала.
– Просто помолчи и постой, не мешай беременной женщине наслаждаться, – смеюсь, но Рома не слушается: подхватывает меня под ягодицы и поднимает вверх. – С ума сошёл? Поставь будущего бегемота на место!
Я хлопаю его ладонями по плечам, делаю вид, что сильно сержусь, но он несёт меня в ванную, не обращая внимания ни на какие возражения. Просто делает то, что хочет, а я понимаю, что вот именно такого его и полюбила однажды – мужчину, который способен принимать решения и нести за них ответственность. Мужчину, для которого нет ничего невозможного.
Когда оказываемся в одной кабинке, Рома быстро сбрасывает с себя промокшие вещи, а я лихорадочно помогаю ему, потому что жутко соскучилась.
– Я буду аккуратным, – обещает он, а я закрываю глаза, подставляя лицо поцелуям. – Мы назовём нашего сына Ванькой.
– А если девочка? – смеюсь, утопая в его нежности.
– Ванькой, я сказал, – прикусывает мочку моего уха, а я смотрю в его глаза. – Ну, ладно, если будет девочка, сама выберешь ей имя. Хоть Авдотья, хоть Даздраперма – мне всё равно. Хотя Даздраперма – это уже слишком.
– Спасибо, что разрешил. Постараюсь выбрать не столь экзотическое. Как тебе Екатерина?
– Отлично, – поспешно кивает, прижимая меня спиной к прохладной стенке кабинки.
Я же обхватываю его запястье рукой и прикладываю широкую ладонь с выступающими под кожей венами к своему животу. Он ещё совсем маленький, но в нём уже живёт наш ребёнок. Для него мы выбираем имя и для него делаем ремонт в детской, хотя до родов ещё шесть месяцев. Я просто очень надеюсь, что у меня получится стать хорошей матерью. Не такой, как мать Ромы, с которой я однажды попыталась наладить контакт, но оказалось, что ей от сына нужны только деньги. Рома, узнав о моей вольности, жутко нервничал и сердился. Не на меня – на себя, потому что так и не смог найти слов, чтобы рассказать, какая у него мать. А она оказалась меркантильной настолько, что думать не хочется.
Но больше всего я боюсь стать такой, как моя мать – кровь же всё-таки не водица. Вдруг я тоже начну совершать одну ошибку за другой, кладя на алтарь своей глупости то, чем жертвовать нельзя?
Не хочу быть такой, как мама, у которой на уме лишь воздушные замки и собственная непогрешимость.
Когда пару недель назад суд вынес приговор, и Свете дали два года условно, мама посмотрела на меня так, словно именно я – самый главный враг человечества. Как не плюнула только в меня в зале суда? И пусть я до последнего надеялась, что здравый смысл возьмёт верх, но не случилось, увы. Обидело ли это меня? Непременно. Готова ли была к такому повороту событий? Бесспорно. Просто я научилась с этим жить.
– Ты будешь самой лучшей матерью на свете, – говорит Рома, закутывая меня в махровое полотенце и, как ребёнка, вынося из ванной комнаты. – Даже не сомневайся в этом.
– А вдруг не получится? Вдруг я буду, как они? – озвучиваю свои страхи, но Рома целует меня в макушку, теснее прижимая к себе. – Может же такое случиться? Вдруг мы оба будем, как они?
– Может, конечно, будем. Кто сейчас скажет с уверенностью, что не будем? В этой жизни может случиться абсолютно всё. Но я верю в тебя. Не мешало бы тебе в себя поверить.
Он кладёт меня на кровать, я выпутываюсь из огромного полотенца и ныряю под одеяло. Тяну руку к Роме, а он без лишних слов оказывается рядом, запирая меня в плен своих рук и ног. И я вдыхаю родной аромат и прикрываю глаза, потому что рядом с этим мужчиной мне не о чем беспокоиться.
