Екатерина Вильмонт - Трепетный трепач
— Здрасьте! Умоляю, помогите!
— Что случилось? — без особого энтузиазма откликнулся он. Это был довольно хмурый мужик, явно не в настроении.
— Не могу бензобак открыть, ноготь сломала, а тут никого…
Он молча подошел, глянул, протянул руку и мгновенно отвинтил крышку.
— Ой, как вы… Спасибо вам огромное.
— На здоровье, — буркнул он. И смерил меня оценивающим взглядом. То, что он увидел, ему явно не глянулось. Заполошная бабенка на старенькой «шкоде», все ее годы и неприятности на морде написаны.
Нет, с этим надо что-то делать! Одним аргановым маслом не обойдешься.
…Елена Павловна волновалась перед встречей с сыном. Она все-таки любила его, хоть за многое и осуждала. И простить ему пренебрежительное отношение к себе легко могла, она и сама не считала себя идеальной матерью, но вот обида, нанесенная им внучке, это уже совсем другое дело…
Он подъехал на красивой машине, в марках Елена Павловна не разбиралась. Сорокалетний мужчина с красивой проседью в темных волосах, элегантный. То, что называется интересный и какой-то значительный, что ли…
— Мама! Здравствуй! Ты чудесно выглядишь!
Он наклонился и расцеловал ее в обе щеки. Она растаяла.
— Димочка, мальчик мой, какой ты стал…
— Ну, садись, мама, поедем к нам. Я теперь живу на улице Красина.
— У новой жены?
— Нет, зачем же. Я купил квартиру. Я, мама, теперь известный писатель…
— Да знаю, знаю. Слежу.
— Неужто читаешь?
— Кое-что читала, но не все, в Марокко русских книг почти не достать, если только кто-то привезет, да еще у нас в Рабате есть русский культурный центр, а там недурная библиотека, но с новинками плохо… Может, ты мог бы послать туда какие-то свои книги?
— А почему бы и нет? Пошлю.
— Скажи, а кто твоя нынешняя жена?
— Марина актриса.
— Помнится, у тебя уже была актриса, но ту звали Светлана, кажется?
— Все течет, все изменяется, — усмехнулся он, — вот только ты, мамочка, все та же. Не собираешься уходить от своего марокканца?
— Знаешь, если бы я встретила своего Франсуа в молодости, я бы прожила с ним всю жизнь… По крайней мере мне так кажется.
— Вот даже как! С ума сойти!
— Скажи, а с Лерой ты встречаешься?
— Нет.
— Но как же Катюшка?
— Она сама от меня отказалась.
— Отказалась? Вот так, ни с того ни с сего?
— Ну, не совсем… Но… Когда мы с Лерой расстались, она резко взяла сторону матери. Что я мог поделать?
— Скажи, а почему вы расстались? Мне казалось, вы любили друг друга?
— Понимаешь, мама, писателю нужен какой-то покой, свое личное пространство, но Лера не желала с этим считаться. Та к вот и получилось…
— Но как Лера могла этого не понимать. Она тоже пишущий человек…
— Ох, мама, между писателем и пишущим человеком дистанция огромного размера.
Он мне не нравится, вдруг произнесла про себя Елена Павловна и у нее заболело сердце.
В лифте опять пахло упоительным мужским парфюмом. Хотелось бы взглянуть на носителя этого волшебного аромата. А это мог бы быть неплохой сюжетный ход… Правда, в кино он не годится, а в сериалах тем более. Да ну, наверняка это какой-нибудь шпендрик решил корчить из себя шикарного мужика. Со шпендриками такое нередко бывает, особенно если у них много денег. Кстати, Димке подошел бы такой запах. Стоило мне о нем вспомнить в этой связи, как я почти возненавидела этот парфюм. Вот и славно, спокойнее будет.
Детей дома не было. Но я знала, что Гришка на английском, а Катька в бассейне.
На столе стоял роскошный букет белых хризантем. Боже, откуда? Возле вазы лежала записка: «Мамуль, цветы от хозяина Денди с превеликой благодарностью».
Ишь ты, воспитанный, значит. Люблю цветы. Давненько мне цветов не дарили. А Димка и вовсе никогда. Не понимал… Вот только когда родилась Катька, да и то под давлением Елены Павловны. И что это я сегодня все его вспоминаю? И тут позвонила Елена Павловна.
— Лерочка, милая, как ты?
— Да ничего, все в порядке. А вы?
— Я — нет.
— Что случилось?
— Я вчера была у Димы.
— И что? — испугалась я.
— Можно я сейчас приеду?
— Ну конечно!
— А дети дома?
— Пока нет, но скоро вернутся. А что? Они могут помешать?
— Помешать? Мне? Да господь с тобой. Мне никогда дети не мешают. Я буду минут через сорок. Не нужно ничего купить?
— Нет-нет, приезжайте скорее.
Она очень взволнована, неужто Димка обхамил ее? Он может… Тьфу, опять он…
Елена Павловна действительно выглядела очень взволнованной. Она заключила меня в объятия, расцеловала. На глазах выступили слезы.
— Елена Павловна, миленькая, что стряслось?
— Погоди… — Она вынула из сумки большую красивую банку. — Вот… Это кофе. Я не могу в Москве пить кофе после Марокко. Ты попробуй, сразу поймешь…
— А что я буду делать потом, когда этот кончится? Пить чай? — улыбнулась я.
— Я буду тебе присылать… — вдруг всхлипнула она.
— Елена Павловна, дорогая, что случилось?
— Понимаешь, вроде бы ничего. Но… Он какой-то совсем чужой… и даже неприятный человек. Я сама себе ужасаюсь, ведь это мой сын, единственный сын, моя кровиночка… А мне так с ним тяжело, как никогда раньше. У нас всегда были сложные отношения, но сейчас… И эта девочка, его жена… Такая красивая, милая, но, мне показалось, вконец несчастная.
— Почему?
— Глаза у нее несчастные какие-то.
— Но зачем же она с ним живет, если такая несчастная? Детей у них, кажется, нет и…
— Может, любит его?
— Ох, Елена Павловна…
— Я знаю, ты сейчас скажешь — мне бы ваши заботы, и будешь права.
В этот момент явился Гришка. При виде Елены Павловны он просиял.
— Ой, здрасьте! Как вы поживаете?
— Гриша, называй меня на «ты». И зови бабушкой.
— Ура! У меня есть бабушка! — завопил Гришка и бросился к Елене Павловне.
У нее слезы катились по щекам.
— Родненький мой, конечно, у тебя есть бабушка!
Я сама чуть не разревелась при виде этой душещипательной сцены. Тут позвонила Катька.
— Мам, за мной зашел Шурик, можно мы часок погуляем?
— Можно, но занеси хоть мокрый купальник, зачем с ним таскаться?
— Все равно мою сумку Шурик носит.
— А Шурика не жалко?
— Да ни капельки! — засмеялась она. — Он же дзюдо занимается.
— Кать, вы там не очень долго, а то у нас бабушка. Кстати, можешь привести Шурика к нам.
— Там видно будет.
Ох, и характер у моей дочки! Не мне чета.
Но через полчаса она заявилась вместе с Шуриком, очень славным парнишкой четырнадцати лет, с которым Катюха дружила уже целый год. Мы сидели все на кухне, пили чай с каким-то удивительно вкусным кексом, который принесла Елена Павловна, и я видела, что она оттаяла. Было так хорошо, уютно… И вдруг зазвонил телефон. Я почему-то испугалась.
