Сьюзен Айзекс - Волшебный час
— Хорошие новости!
Истон засучил рукава своей пижамы, словно я и есть тот, кто будет проводить с ним собеседование.
— Ужасно рад за тебя. Мне было жаль, что со смертью Сая у тебя все сорвалось. Так все хорошо складывалось, я тебя никогда не видел таким радостным.
Брат удостоил меня снисходительным кивком, и я почувствовал, что в его душе уже воцарился светлый образ Филипа Шоле.
— У меня к тебе просьба.
— Какая?
— Дай мне список лиц, участвовавших в съемках «Звездной ночи». Можешь?
Истон вылез из постели, нащупал ногами кожаные шлепки и погреб в соседнюю комнату — кабинет. Задники тапочек шлепали по пяткам.
— А зачем тебе? — поинтересовался он.
— Я проверяю все по прошлой пятнице: кто где был…
— Например, кто?
— Например, все, с кем мы беседовали. Рядовая проверка.
Но Истон упрямо и недоверчиво покачал головой:
— Линдси?
— Линдси.
— Стив, поверь мне, ты не там ищешь.
— Ист, поверь мне, если уж ты в нее втюрился, ты не способен судить о ней объективно.
— Ну, возможно. Но ведь и Сай к ней так же относился. Он бы никогда с ней не расстался. — Он заволновался. — Я же говорил тебе.
Он открыл ящик письменного стола и вытащил скоросшиватель с оранжевой наклейкой. Его движения были точными, он хорошо знал, где и что искать. Забавно: здесь мы были очень похожи. Всякая вещь должна знать свое место. Даже в дни выхода из тяжелого запоя я находил порожние бутылки и банки аккуратно выстроенными около раковины. А в последний год своей пьяной жизни, начав находить пивные банки на полу около кресла, где я смотрел телевизор, а в один прекрасный день обнаружив пустую бутылку в ванной, в раковине, я вдруг осознал, как низко я пал.
Истон вручил мне список участников съемок.
— Я помню, что ты мне говорил про Линдси, но у нас появилась масса доказательств того, что ты был не прав — Сай все же собирался дать ей коленом под зад.
Взгляд Истона выражал недоверие, казалось, его поразила наша бесцеремонность. Я решил его приободрить.
— Понимаешь, не исключено, что она была в своем трейлере с четырех до семи, с дюжиной свидетелей, заслуживающих доверия. Но недавно выяснилось, что у них с Саем в последнее время жутко испортились отношения. К тому же она от него шлялась…
Мой брат запрокинул голову — словно не желая этого слышать.
— … С Виктором Сантаной.
На лице Истона не отразилось никаких чувств — ни удивления, ни печали.
— Да еще оказалось, что она умеет стрелять из винтовки. Ее обучали, когда она снималась в «Трансваале».
Истон швырнул папку в стол, будто бы хотел прихлопнуть огромное мерзкое насекомое.
— А как же бывшая жена Сая? Черт побери, я думал, она уже в тюрьме.
— Мы пока в этом сомневаемся. Да, кстати, Сай поручал тебе купить для нее компьютер с принтером?
Истон на секунду обалдело на меня уставился. Потом перевел взгляд на потолок, словно искал там ответа на вопрос. Я перепугался. А вдруг она и на этот раз наврала? Наконец, он выдавил из себя:
— Точно. Вспомнил. Я купил и компьютер, и принтер со скидкой. Сай сказал: Ай-Би-Эм не надо, это слишком дорого. Он слышал, что корейские тоже неплохие, и хотел уложиться за все про все в тысячу долларов.
— Он объяснил тебе, по какому поводу этот подарок?
— Нет. Я решил, что это ей в утешение, поскольку он отказал ей со сценарием.
— А у тебя есть копия ее сценария, «Перемена погоды»?
— Нет. — Он помолчал. — Стив, я не собираюсь тебя учить, но у нее были все основания для убийства.
— Почему?
— Он отказался от ее сценария.
— Ты читал какие-нибудь его записки, письма, где он прямо говорит: «Я отказываюсь»?
— Нет. Он такие вещи диктует секретарше по телефону, иногда она пересылает их обратно по факсу — на одобрение, а подпись на такие случаи у нее уже заготовлена. Так что до его кабинета такие пустяки даже не доходили.
— Так значит, ты наверняка не знаешь, что он завернул ее сценарий?
— Ну зачем ему налаживать с ней отношения, с какой стати? Он прогнал ее с с площадки. В очень резкой форме. Думаю, это было для нее страшным унижением.
— Даже если так, это еще не мотив для убийства — если только она не сумасшедшая, а мне кажется, она не сумасшедшая.
— Значит, тебе нужен другой подозреваемый, и на этот раз ты избрал Линдси.
Что за черт? Мой брат, Мистер Сдержанность, вел себя совершенно несдержанно. У него покраснели шея и уши. Он из кожи вон лез, защищая свою зазнобу.
— Почему? Объясни мне, зачем ваш отдел убийств за ней охотится? Славы жаждете?
— Не пори чушь.
— Мне кажется, ты ведешь себя в высшей степени отвратительно!
Я пожал плечами. Истон доковылял до кожаной кушетки и рухнул на нее. Закрыл ладонями лицо и начал качать головой туда-сюда. Я было собрался вмешаться, но он вдруг поднял голову.
Настроение у него изменилось. Он сделался спокоен и задумчив. Как будто решил согласиться с моими доводами.
— Не знаю, хоть я и не могу судить объективно. Но, возможно, ты прав.
— Прав относительно чего?
— Что Линдси была ему неверна… И даже не слишком его любила. Вполне вероятно, что она ему изменяла. Отрицать не стану. Но видишь ли, при мне никто об этом не заговаривал, потому что я был человеком Сая, так сказать. И все-таки я слышал пару сплетен про нее и Сантану.
— Сай мог об этом знать?
Истон глубоко задумался. Ну это перебор: времени у меня было в обрез. Я заглянул в список, а потом посмотрел на часы. Большая часть съемочной группы проживала в ист-хэмптонском мотеле. Может, удастся кого-нибудь застать. На уик-энд некоторые могли податься в город, но вряд ли все до одного по доброй воле покинули место, считавшееся современнейшим курортом Америки.
— Ист, мне пора идти.
— Сай принимал это очень близко к сердцу, — со значением сказал Истон, не расслышав меня. — Но я помню одно. И, возможно, это очень важно. Каждую субботу, за неделю до и первые две недели съемок Сай преподносил Линдси разные подарки. Он оставлял их в ее комнате на столе, чтобы она, придя выпить кофе, сразу их обнаружила. Я говорю не о коробке конфет. А о дорогих бриллиантовых серьгах. О кашемировых шалях всех цветов радуги по пятьсот долларов каждая. Как-то он подарил ей сразу семь или восемь таких шалей. Они висели на стуле, и это было незабываемое зрелище. Картина Пиаже. Он не дарил ей вещей дешевле чем по две-три тысячи долларов, а в среднем это была сумма в пять тысяч. Но в последнюю субботу он оставил только записку: «Ушел играть в теннис. Увидимся вечером».
