Джоан Коллинз - Лучшее эфирное время
Сэм не ответил. На Сисси был желтовато-коричневый костюм, сшитый по моде тридцатых годов, с бежевым лисьим воротником и муфтой, на голове – нелепая казачья шапка, из-под которой выглядывали светлые волосы, сожженные перманентом до самых корней. Глаз почти не видно за густой завесой накладных ресниц, губы выделялись тонкой пурпурной полоской.
– Сэм, ответь же мне, Сэм, – сердито сказала она, привыкшая к тому, что к ее словам супруг всегда относился с повышенным вниманием.
Он взглянул на нее – угловатое тело, костлявое ястребиное лицо.
– Уйди отсюда, Сисси, сейчас же, – прорычал он.
– Сэм, я…
– Убирайся, ты, сука! – закричал он. – Вон, вон, вон отсюда! Я больше не хочу видеть твою мерзкую физиономию. Убирайся из моей уборной.
На шум сбежались ассистенты режиссера и пара актеров, которые в изумлении уставились на обычно милого, выдержанного Сэма.
– Мистер Шарп, мистер Шарп, успокойтесь, пожалуйста. – Дебби Дрейк выпихнула из трейлера всех сбежавшихся, не сделав исключения даже для разъяренной Сисси, и захлопнула за своей спиной дверь.
– Извините, сэр. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?
– Нет, милая, ничего. Мне очень жаль. Дай мне полчаса, Дебби, и я вернусь на площадку. Скажи Челси, чтобы сначала снимал крупные планы Сисси. Мне нужно немного побыть одному, милая.
– Конечно, конечно. Мы дадим вам столько времени, сколько нужно, – проговорила Дебби и тактично вышла, тихо притворив за собой дверь.
26
Хорас Рейд, редактор «Америкэн Информер», с нарастающим волнением просматривал странички тоненькой книжицы. Вот это удача! Умопомрачительно. И, что замечательно, попала в его руки анонимно. Ему не пришлось платить ни цента за такую взрывную информацию. Если бы речь шла о сделке, пришлось бы выложить не меньше тридцати тысяч долларов.
– Шесть актеров, имена двух из них на устах любой домохозяйки, четверо политиков, двое писателей. Да это подобно динамиту! Самая горячая вещица, которая нам когда-либо попадалась. Когда мы опубликуем этот список, тираж будет нарасхват. Мы будем иметь с этого все, что полагается. – Уродливый маленький человечек с самодовольной ухмылкой взглянул на своего помощника, попутно соображая, кто же так сильно мог ненавидеть одного из этого списка, что отважился на такую дерзость.
– Я думаю, мы пока попридержим эту информацию, – сказал Хорас, ковыряя в зубах скрепкой.
Стены в его комнате пестрели наиболее памятными за последнее десятилетие выпусками «Америкэн Информер».
«Мэрилин Монро – лесбиянка». – Этот номер разошелся тиражом более восьми миллионов экземпляров.
«Я был дитя любви Элвиса». – Около восьми с половиной миллионов экземпляров.
«Убийство президента Кеннеди было организовано его же семьей». – Еще один перл.
С тех пор как десять лет назад Хорас Рейд покинул Австралию и стал редактором «Информера», он превратил эту бульварную газету в золотую жилу. Он рыскал, не останавливаясь ни перед чем, в поисках пикантной информации, докапываясь до самых интимных, унизительных и оскорбительных подробностей из жизни знаменитостей: звезд, политиков, британской королевской фамилии.
– Это явно оригинал. Если предположить, что кто-то еще им располагает, нам надо поторопиться и опубликовать его первыми, – не согласился с Рейдом помощник.
Он улыбнулся, обнажив неровные желтые зубы.
– Взгляни на эти имена, – радостно сказал Хорас. – Ты только взгляни. Это просто мечта! Я даже не знаю, кому из этого списка мы должны уделить особое внимание в нашем рассказе.
– Думаю, это очевидно. А ты так не считаешь? – сухо спросил помощник. – Сэму Шарпу, конечно же. Я имею в виду… «Звезда «Саги» носит вирус СПИДа». Какой может получиться рассказ! Мы сделаем на нем десятимиллионный тираж.
– Ловлю тебя на слове, приятель, – рассмеялся Хорас Рейд. – Этот старый развратник в конце концов заплатит за свои грехи, а мы сделаем на нем самый грандиозный выпуск.
Через несколько дней Кристофер Маккарти, ответственный в «Саге» за связи с прессой, пригласил Сэма в свой трейлер.
– Сэм, я слегка обеспокоен.
– Почему, что стряслось на этот раз? – раздраженно спросил Сэм.
Все последние дни он был как на иголках и даже по утрам стал прибегать к кокаину, который помогал ему выйти из этой чудовищной депрессии.
– До меня дошли слухи, – осторожно начал Кристофер. – Я знаю, что это нелепо, невозможно – и ты можешь пустить этих мерзавцев по миру, если подашь в суд жалобу за клевету, – но я слышал, что на следующей неделе «Информер» собирается выступить с самым гнусным разоблачением за всю историю этой газеты. И боюсь, что это касается тебя.
– Меня? Что-то обо мне? – почти прошептал Сэм. Невозможно. Неужели так скоро! Нет, в это нельзя поверить. – Что же это? – Сэм присел, ему стало нехорошо.
– Понимаешь… – Кристофер чувствовал себя смущенным, но он был хорошим пресс-агентом и должен был выпутаться из этой ситуации. Такая уж у него работа. – Они утверждают, что у тебя СПИД. Я-то знаю, что это нелепо, Сэм.
– Это не только нелепо, но и оскорбительно. Возмутительно! – Сэм призвал на помощь весь свой актерский талант, изобразив неподдельную ярость.
– Да, это отвратительно, – вздохнул Кристофер. – Бессовестные ублюдки, бульварные злые языки, мерзавцы. Но как бы то ни было, нам придется дать им бой, Сэм. Я думаю, надо немедленно организовать несколько интервью, в том числе и в утренней программе новостей. Потом в «Пипл»; я уверен, они захотят дать о тебе материал на первой полосе. Я позвоню Сьюзи, Лиз Смит и в рекламные газеты. Мы придушим всю эту историю. Разоблачим гнусную клевету с самого начала. Покажем им, насколько ты велик. Это грязная клеветническая кампания, и мы не можем позволить этим подонкам развязать ее. Я прав, Сэм?
– Прав, – устало произнес Сэм. Он плюхнулся на кушетку и судорожно попытался налить виски, но руки так дрожали, что он даже не смог удержать стакан. – Ты уверен, что не ошибся, Кристофер? Они действительно собираются давать этот материал?
– Боюсь, что да. Я не шучу, – мрачно ответил Кристофер. – Это грязная игра, Сэм. Дрянное дело. Но я выручу тебя. Ни о чем не беспокойся. Я устрою интервью, приготовлю заявление для прессы, которое немедленно разойдется через нашу телеграфную службу.
– Пожалуйста, Крис, – тихо сказал Сэм. – Я буду тебе очень признателен.
На съемочной площадке Хлоя и Сисси о чем-то отчаянно спорили с Луисом Мендозой. Он стоял в своих белых льняных брюках и черной шелковой рубашке, золотая цепь блестела на его крепкой шее, выражение лица было надменным, словно Луис бросал вызов этим двум «мыльным» дивам. Довольно редко Сисси и Хлоя проявляли солидарность друг с другом, но на этот раз, похоже, у них не было выбора. Луис становился просто самодовольным глупцом. Бурный успех настолько вскружил ему голову, что уже мало кто из окружающих мог выносить его дерзости.
