Диана Гэблдон - Чужестранка. В 2 книгах. Книга 2. Битва за любовь

Я глубоко вздохнула и принялась за работу.

Работа была долгая, тяжкая и выматывающая душу. Кое-что давалось сравнительно легко — два пальца с простыми переломами. Зато другие… Джейми кричал очень громко, когда я начала вводить на место кость среднего пальца. Я прервала было работу, но сэр Маркус тотчас проговорил со спокойной непреложностью: «Продолжайте, милая!» И я продолжила. Я вспомнила снова, как Джейми говорил мне, что может вытерпеть свою боль, но у него не хватит сил терпеть мою. Он был прав: это требовало очень много сил, и я надеялась, что нам обоим их хватит.

Джейми отвернулся от меня, но я видела, что челюсти его ходят ходуном — так сильно он сжимал зубами ремень. Я сама стиснула зубы — и тянула, тянула до тех пор, пока острый отломок кости не ушел под кожу; палец выпрямился как бы с неохотой; нас обоих трясло.

Я мало-помалу перестала думать о чем бы то ни было, кроме своего дела. Иногда Джейми стонал, дважды пришлось прервать работу, потому что его рвало выпитым виски — ведь в тюрьме он ничего не ел или почти ничего. Но большей частью он тихонько произносил что-то по-гэльски, то ли проклятия, то ли молитвы, уткнувшись головой в колени сэра Маркуса.

В конце концов все пальцы улеглись ровненько, словно новенькие булавки; они были крепко прибинтованы к лубкам. Я опасалась инфекции, особенно для среднего пальца, но все же верила, что переломы срастутся. Слава Богу, что лишь один сустав серьезно поврежден, все прочие будут действовать нормально — с течением времени. Я выпрямила спину, руки и ноги у меня тряслись от напряжения этой ночи, корсаж насквозь промок от пота, так как я стояла спиной близко к огню.

Леди Аннабел немедленно возникла рядом со мной, усадила меня в кресло и сунула чашку чая, сдобренного виски, в мои дрожащие руки. Сэр Маркус, самый лучший помощник, какого может только пожелать хирург во время операции, освободил привязанную во время моих манипуляций к кровати здоровую руку Джейми, растер те места, на которые сильно давила повязка, а также и свою собственную конечность, сильно покрасневшую там, где в нее вцепились пальцы пациента.

Я даже не осознала, что клюю носом, но неожиданно голова моя упала на грудь. Леди Аннабел подхватила меня под локоть, поддержала, приговаривая:

— Приободритесь, моя дорогая. Ваши силы на исходе. Вам еще нужно полечить собственные раны и хоть немного поспать.

Я отстранила ее с наивозможнейшей вежливостью.

— Нет-нет, леди Аннабел, я не могу, я должна закончить…

Но тут сэр Маркус, не дав мне договорить, а вернее, долепетать, отобрал у меня бутылочку с уксусом и ветошку.

— Я позабочусь об остальном, — сказал он. — Уверяю вас, что у меня есть в этом отношении кое-какой опыт.

Откинув одеяло, он принялся промокать кровь, проступившую на рубцах от кнута, с такой быстротой и вместе с тем мягкостью, что это производило очень сильное впечатление. Встретившись со мной глазами, он улыбнулся и тряхнул бородой с веселым и небрежным изяществом.

— Мне довелось промывать в свое время немало ран, — продолжал он. — И лечить тоже. Эти еще ничего себе, милочка, они заживут скоро.

Понимая, что он прав, я подошла к изголовью походной кровати. Джейми бодрствовал, слегка морщился от боли, причиняемой свежим ранам дезинфицирующим раствором, но веки у него были набрякшие, тяжелые, а глаза потемнели от усталости и боли.

— Иди поспи, Саксоночка. Я тоже усну.

Я не знала, уснет ли он. Ясно было, однако, что я на пределе, меня шатало от изнеможения, царапины на ногах начали гореть и болеть. Абсалам промыл мне их еще в коттедже, но теперь следовало их смазать.

Я тупо кивнула и повернулась к леди Аннабел, которая слегка сжала мой локоть.

Где-то на половине лестницы я вспомнила, что не сказала сэру Маркусу, как следует перевязывать раны. Глубокие раны на плечах нужно было забинтовать, подложив побольше корпии — чтобы можно было спокойно надеть поверх перевязок рубашку, когда нам придет пора уносить ноги; менее глубокие раны от ударов кнутом бинтовать не требовалось — так они скорее покроются корочкой. Я бросила беглый взгляд на комнату для гостей, показанную мне леди Аннабел, извинилась в немногих словах и заковыляла по ступенькам назад в гостиную.

Я остановилась в затененном дверном проеме, леди Аннабел тоже. Глаза у Джейми были закрыты — очевидно, он впал в забытье под влиянием выпитого виски и усталости. Одеял на нем не было, да и какая в них нужда у столь жаркого огня. Сэр Маркус случайно оперся рукой на ягодицы Джейми, потянувшись через него за очередной ветошкой. Джейми словно ударило электрическим током: спина у него резко выгнулась, он стиснул ягодицы конвульсивным усилием мышц, выкрикнул что-то невнятное и протестующее, а потом перевернулся на спину и вперил в сэра Маркуса застывший бессмысленный взгляд. Сэр Маркус на несколько секунд тоже замер, как столб, от изумления, но тут же пришел в себя, наклонился, потянул Джейми за руку и снова перевернул его на живот.

— Вот оно что, — произнес он, после чего накрыл Джейми одеялом до пояса, и я заметила, как плечи у того расслабились. Сэр Маркус присел у Джейми в головах и налил еще по стаканчику виски. Сделал глоток и медленно облизал губы, о чем-то раздумывая. В комнате стояла тишина, только огонь в камине потрескивал, но ни я, ни леди Аннабел не переступали порог.

— Если тебе от этого станет легче, — неожиданно заговорил сэр Маркус, глядя на графин, — то знай, что он мертв.

— Вы уверены? — Голос у Джейми был какой-то тусклый, неясный.

— Не доводилось мне встретить человека, который остался бы жив после того, как по нему прошлись тридцать коров, каждая в полтонны весом. Он выскочил в коридор, чтобы посмотреть, что там за шум, увидел и попытался скрыться в комнату. Но одна из коров зацепила его рогом за рукав и потащила за собой. Я видел, как он упал на пол у стены. Сэр Флэтчер и я находились в это время на лестнице. Сэр Флэтчер пришел в неистовое волнение, послал людей ему на помощь, но они не могли до него добраться в этой чудовищной толчее, да притом, куда ни сунься, везде на тебя наставлены рога. Да еще факелы начали срываться со стен прямо на взбесившуюся скотину. Господи, видел бы ты все это! — воскликнул сэр Маркус и ухватился за горлышко графина. — Твоя жена — редкая женщина, в этом нет сомнения, дружище! — Он налил себе виски, начал пить, но едва не подавился от смеха. — Во всяком случае, — продолжал он, стукнув себя в грудь, — к тому времени, как мы очистили коридор от скотины, он представлял собой рваную тряпку, плавающую в луже крови. Люди сэра Флэтчера унесли его, но если он в то время и был жив, то долго ему не протянуть. Налить тебе еще?