Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть
Она тихонько тянет Никиту за полу куртки и шепчет:
— Выйдем, сынок, на два слова!
Никита понимающе кивает и выходит следом за матерью.
— Я должна сказать тебе кое-что.
— Догадываюсь, — по-взрослому усмехается сын, присаживаясь рядом с ею на кушетку. — Не волнуйся, бабушка уже провела со мной разъяснительную работу. Она говорит, вы, наверное, с дядей Толяном поженитесь… Я видел нового мужа тёти Нины. И, знаешь, думаю, что будь я женщиной, ни за что бы Аристова на него не променял!
Высказав такое мнение, он на минуту замолкает, а потом выпаливает то, что не даёт ему покоя.
— Она… Шуркина мать говорит, что дядя Толян ходить не сможет!
— Что за ерунда! — возмущается Евгения. — Недавно у нас был врач, очень известный. Он сказал: будет ходить, если захочет.
— Как это? — не понимает Никита.
— Если у него хватит силы преодолеть болезнь…
— У него хватит! — не дослушав, горячится сын. — Знала бы ты, мама, какой это человек!
— Догадываюсь, — улыбается она. — Но я не договорила… Если случится… бывают всё же случаи. Ты должен знать: я всё равно его не брошу!
— Мама! — Никита, разволновавшись, даже вскакивает и опять, сконфуженный, садится. — В общем, если тебя моё мнение интересует…
— Интересует!
— То я — за!
— Спасибо, сынок! — говорит она. — Мне очень нужна была твоя поддержка.
— Конечно, папа расстроится, — рассудительно добавляет он. — Сам виноват! Женщину надо завоёвывать, а если завоевал — из рук не выпускать!
Евгения прикусывает губу, чтобы не рассмеяться — так несообразуются его слова с юным чистым лицом, которого ещё не касалась бритва, и наивными карими — в маму! — глазами.
В дверях палаты появляется Шурик.
— Ник, иди, тебя папа зовёт!
Никита торопится на зов. Евгения входит чуть погодя и застаёт такую картину: оба парня сидят вплотную к Толяну — Шурик на кровати, Никита рядом на стуле и влюблёнными глазами смотрят на него.
— Ты послушай, Жека, что надумали два этих чижика! Они хотят поступать в милицейскую академию!
— Никита, вроде, в медицинский институт собирался.
— Вот именно! А Шурка — в университет, на экономический.
Ребята переглядываются.
— А теперь передумали! — твёрдо говорит Никита.
— В милицию им захотелось! — недоумевает Толян. — Да разве вы знаете, сколько там сейчас взяточников, проходимцев?!
— Но кому-то же надо начинать! — упрямо набычивается Аристов-младший, и Евгении приятно сознавать, что её Толян воспитал хорошего сына. — Значит, мы будем одними из немногих, за которыми придут тысячи… Да и вам будет легче: казарменное содержание, стипендия!
— Успокоил! — фыркает Толян. — Жека, ты чего в дверях стоишь? Иди к нам, садись!
Она присаживается на уголок кровати и ловит ревнивый взгляд Шурика. Привыкай, милый, жизнь иногда преподносит сюрпризы…
— Ой, бабушка же пирожков напекла! — спохватывается Никита. — Она, знаешь, какая хитрая! Вот кому надо было в милиционеры идти! Шурку расколола, он и мяукнуть не успел! "Шурик, а что любит твой папа?" Шурик человек простой: пирожки с капустой, говорит.
— Ничего я не раскололся, — не соглашается Шурик. — А то я не понял, для чего ей это! Она бы всё равно чего-нибудь испекла, а так заодно папины любимые. Пожилым людям надо идти навстречу! А я, кстати, батя, пива тебе купил. Твоего! И Славка тебе бананов передал. Он тоже хочет прийти. Спрашивает: можно?
— Господи! — стонет Толян. — Что за глупый мальчишка! Скажи, что я его очень жду! Пусть немедленно приходит!
— Да он вроде бы уже пришёл! — в дверях появляется Ярослав.
— Я думал, ты меня забыл! — укоряет Толян.
— А я думал, ты от меня отказался, — тихо говорит Ярослав.
— Быстро подойди, обними меня и попроси прощения за то, что посмел так обо мне подумать! Ты же мой старший! Разве не был я всегда рядом с тобой? Разве не люблю тебя всем сердцем?
— Правда? — несмело улыбается юноша.
— А я тебя когда-нибудь обманывал? Садись рядом с нами на кровать. Сейчас тётя Женя стол накрывать будет!
— Хочешь сказать — тумбочку?
В ход идут ещё тёплые пирожки, которые запивают пивом, заедают бананами, кузнецовскими апельсинами и конфетами, которые до сих пор без надобности лежали в пакете.
Евгении жаль только одного, что все трое юношей — не их общие с Аристовым дети…
Посетители уходят и на лице Аристова ещё некоторое время блуждает счастливая улыбка.
— Ты доволен? — спрашивает Евгения.
— Ещё бы! Я боялся, что Нина отучит мальчишек от меня.
— Что ты говоришь — отучить от отца!
— Но ведь пыталась же она отучить меня от меня самого!
— Судя по всему, ей это не удалось… Так что если сыновья в тебя…
— В меня! Даже Ярослав. Я в его годы был такой же неуверенный в себе и лопушастый.
— Не придумывай! Ты был задира и драчун. Дрался с каждым, кто смел на тебя косо взглянуть!
— Я и говорю: приходилось самоутверждаться. А ты-то откуда знаешь?
— Наводила справки… Шучу, друзья рассказывали.
— Ох, уж эти друзья… — смущается Толян.
Вскоре после ухода мальчиков появляется друг Толяна Кузнецов и больной его с места спрашивает:
— Кузя, ты не в курсе, водитель встречной машины… тот, с которым мы столкнулись, он жив?
— Умер на месте! — Александр не знает, в чём дело и потому смягчить сообщение не пытается. — Ежу понятно, ты здесь не при чём, ведь это он на твою полосу выскочил!.. Фамилию, честно говоря, я узнать не успел. Сказали только, что мент.
— Я знаю, — вырывается у Толяна.
— Откуда? Ты же был без сознания!
— Увидел… В последний момент, — он неловко шутит. — Помнишь, кто-то из старшеклассников написал в сочинении: "Перед испусканием духа ему показалось, что он видит тень своей жены!"
— Хватит об испускании духа! — хлопает в ладоши Кузнецов. — А я, кстати, пиво принёс. Твоё любимое!
Толян переглядывается с Евгенией, и они смеются.
— Ох, Жека, замучаешься утку выносить!
Проводив очередного посетителя, Евгения застаёт в палате Михалыча, который наконец добрался до своей кровати.
— Этак, Михалыч, ваш шов никогда не зарастёт, — пеняет она непоседе.
— Женечка, движение — это жизнь! — по-философски вздыхает он. — А ты на своего мужика наглядись, пока лежит. На ноги встанет, только ты его и видела! Опять куда-нибудь умчится!
— А вы откуда знаете?
— По глазам вижу. У шалых мужиков в глазах бесенята заводятся. Они ему покоя не дают, а всё толкают: иди куда-нибудь, иди!
— Напридумывал! — довольно улыбается Толян. — Я и дома люблю посидеть!
