Жена поневоле - Нинель Лав
— Для вас — салат из авокадо с креветками и мидии в белом вине «Маринара».
— Так… — обреченно вздохнула Кира. — А что вы готовите всем остальным?
— Овощной салат и отварное филе лосося в соусе «паприка» с картофельным гратаном.
— С картофельным чем?
— Гратаном… — повариха восприняла хозяйское незнание, как оскорбление. — Картофель надо натереть на крупной терке, выложить на противень, залить сливками, посыпать тертым сыром и выпекать в духовке. И десерт — тарталетки с бананово-ягодным кремом.
— Значит, так, Лидия Владленовна, мидии, салат с креветками и десерт отменяется — мы с девочками будем есть тоже самое, что и все.
— Но, как же… продукты для вас уже закуплены?
— Все просто — если вам хочется с этим возиться — приготовьте, кто-нибудь их съест. А на будущее, Лидия Владленовна, учтите — все изыски в этом доме, до особых распоряжений, отменяются!
— Но Вячеслав Львович…
— Он сейчас в следственном изоляторе — на завтрак и ужин получает положенный горячий чай в алюминиевой кружке и птюху. Ему сейчас не до разносолов: картошка в мундире да колбаска «Докторская» — вот предел кулинарных изысков и его мечтаний. В тюрьме, дорогая моя, гурманов и приверед не бывает — они быстро забывают свои привычки. Так что… «Проще надо быть, Лида! Проще…»
После такого экскурса в тюремные казематы и хозяйского панибратства повариха замерла с открытым ртом, а Кира, довольная произведенным эффектом, поднялась на второй этаж и прямиком отправилась в душ — наконец то, она смоет с себя въевшийся запах паленого, пепел, тяжелые воспоминания о прошлой ночи и отдохнет!
Но, услышав радостный лай Лариона, Виктория и Алиса выскочили из своих комнат.
— Мам, так не честно! — тут же ополчилась на мать Алиса, как только Кира вышла из душа в широченном махровом халате и с полотенцем на голове. — Ты нарушаешь наши традиции! Первое Сентября мы всегда празднуем все вместе, а ты уехала неизвестно куда!
— Лиска, отстань от мамы — видишь, она устала, — вступилась за мать рассудительная Виктория, она все замечала (Кира похвалила себя, что не послушалась Николая и заехала в парикмахерскую покрасить волосы — чтобы сказали дочери, увидев ее поседевшей раньше времени), всем сочувствовала и, восстанавливая справедливость, добавила: — Папы, между прочем, тоже не было с нами, но ты его не упрекала, когда он тебе звонил. Так что не надо обострять! Мы хорошо провели время с бабушкой и дедушкой…
— Классно провели! — перебила сестру нетерпеливая Алиса. — Сначала поехали на вокзал провожать Ромку, а потом мы все ходили в Макдоналдс! Наелись вкусняшек! Представляешь, мам?! Мы — это я, Вика, бабушка с дедушкой, Виктор и Стас…
— Виктор Михайлович, — машинально поправила Кира, желая побыстрее закончить неприятный разговор — воспоминания о бывшем муже навевали на нее уныние и скуку.
— Ну, Виктор Михайлович, — покладисто согласилась младшая дочь.
Они были такие разные — ее дочери: Виктория невысокая, фигуристая шатенка с внимательными, шоколадными глазами, Алиса длинноногая худышка со светло-русыми волосами и задорными голубыми глазами. И интересы у них были разные: Вика любила животных, Алиса увлекалась фотографией, но это не мешало им дружно жить в одной комнате, хотя и разделенной невидимой границей пополам — на одной половине поддерживался идеальный порядок, на второй процветал бедлам, и все стены были увешаны фотографиями.
— Хотя сам он сказал, что называть его — Виктором! — уточнила Алиса — для нее телохранитель был не просто охранником, но еще и наставником: о съемках он знал столько, что она только диву давалась — подлетела к матери и повисла у нее на шее. — Мамулечка! Не отдавай никому Виктора Михайловича! Ну, пожалуйста! Знаешь, как мне девчонки в классе завидуют — шестисотый «Мерседес» и дядечка-охранник с пистолетом!
И тут Кира отчетливо поняла, что ее дочери начали привыкать к богатству — почувствовали себя «хозяйками жизни» и в них начали зарождаться снобизм и пренебрежительное неуважение к людям, выполняющим свои обязанности по обеспечению их комфортной жизни. Срочно надо с этим бороться! Но как?
— Кира Дмитриевна, к вам гости!
Опять! Прервав разговор с дочерями, Кира переоделась и спустилась в гостиную.
— Это Бутырина Галина Петровна, — Роза стояла в холле у переговорного устройства с внешней охраной и вопросительно смотрела на хозяйку. — Пропустить?
— Да, конечно.
77
Галина вошла в дом и обомлела от такой роскоши — ничего подобного она в жизни не видела: красивый, загородный дом с огромным участком, прихожая, плавно перетекающая в холл с художественным паркетом, встречала гостей блеском зеркал и торжественностью парадной лестницы.
— Ты спешишь? — спросила Кира, глядя на часики, машинально отмечая время. — Пойдем в кабинет, я все приготовила, а то такие пробки на дорогах, не опоздать бы тебе на самолет…
— Мне надо с тобой поговорить, — поднимаясь по лестнице вслед за подругой, понуро говорила Галина, чувствуя себя очень неудобно, напрашиваясь на разговор, но в ее положении ничего другого не оставалось.
Войдя в кабинет, Кира предложила Галине кресло около письменного стола и села рядом, заметив ее напряженное состояние.
— Что-то не так? Тебе надо больше денег, чем ты рассчитывала?
— Да, ты права… Обстоятельства у меня изменились и, поскольку ты мой компаньон, в первую очередь я должна тебе сообщить о своем решение: я хочу продать свою часть конюшни.
— Шутишь? — не поверила Кира.
— Нет, — Галина помолчала, рассматривая рисунок ковра, и собираясь с силами окончательно отказаться от своей мечты. — Мне удалось поговорить с врачом Леши по телефону — ему хуже: почки отказали и срочно нужна операция.
— Не волнуйся, я дам денег — не надо пороть горячку и продавать конюшню — вернешься, мы все обсудим…
— Я хочу продать! — упрямо твердила Галина, не слушая уговоры подруги.
— Зачем? Объясни мне! Конюшня уже начала приносить прибыль: поступили деньги от сдачи денников частным владельцам и за аренду земли, сданную под строительство ангаров. Это не большие, но все-таки деньги…
— Я хочу здесь все продать и переехать с Лешкой к его отцу в Ярославль.
Нет, Кира решительно не понимала, зачем так круто менять свою жизнь, не просчитав все варианты — такое решение подруги было бы оправдано, если бы требовались большие деньги на операцию сыну, но спешно продать все, не разобравшись в ситуации, было глупо. И Кира снова попыталась отговорить подругу от поспешно принятого решения.
— Галь, но
