Он. Она. Другая (СИ) - Лия Султан
— Конечно, папа, — сияет Эль. — Надо опять собирать этот поезд. А инструкции у нас теперь нет.
— Ну давай соберу, — тянусь к ней и тоже целую в щеку, которую она мне подставляет. — Кстати, завтра я свободен, можем погулять.
— Здорово! Давайте сходим в семейное кафе в “Горном Гиганте” (народное название района в частном секторе в Алматы. в сторону гор). Я в инстаграме видела — хорошее место и есть детская комната.
— Давайте, — соглашаюсь. — В воскресенье буду занят, поеду к дочери.
— Хорошо, — легкий кивок, поворот головы, короткий вздох. Вижу, что сдерживается. За год на чужбине отвыкла от моих воскресных отлучек к старшей. Ничего, привыкнет.
* * *
— Классное место, да? — окидывая взглядом большой зал, восклицает Эля. — Только у нас так. А то надоели эти маленькие европейские кафешки.
— Да, классное, — соглашаюсь с ней наполовину, потому что самому мне нравились “эти маленькие европейские кафешки”, в них был особый шарм и уют.
— Хорошо придумали — монитор над столами повесили и можно смотреть, что дети в игровой с няней делают, — продолжает восхищаться жена. Она бесспорно очень рада возвращению. Завтра, пока я буду с дочерью, поедет в гости к тете.
— Да, хорошее решение, — соглашаюсь с ней, продолжая изучать меню.
Через пять минут к нашему столику подходит официант и принимает наш заказ. Пока он уточняет список, Эля куда-то внимательно смотрит и даже вытягивает шею, чтобы разглядеть кого-то.
— Ой, там два больших шара несут: один голубой, другой розовый. А что у вас здесь?
— У нас гендер-пати в большом зале. У родителей двойня, — улыбаясь, сообщает официант.
— Ух ты! Двойня! — жена радуется, будто это все с ней происходит. Я вижу, как ей тяжело, но она продолжает верить. — Может, посмотрим?
— Не думаю, что это хорошая идея. Это чужие люди, — предостерегаю ее.
— Ну хоть одним глазком. Может, это хороший знак. Только приехали и попали на гендерную вечеринку.
— Ладно, сходи.
— Пойдем вместе, — просит она не только словами, но и взглядом.
— Эль, — морщусь.
— Ну пожалуйста, Таир, — соединяет ладони в мольбе и я понимаю, что она не отступит.
— Хорошо, — вздохнув, встаю из-за стола, беру ее за руку и иду в тот самый зал, где скоро счастливые мама и папа узнают пол своих детей.
Двери открыты, туда-сюда бегают дети и играют с голубыми, розовыми и белыми шариками. Окидываю взглядом присутствующих и замечаю в центре, большой растяжки стоит двоюродный брат Сабины — Шамиль и лучшая подруга бывшей жены — Айгерим. У нее большой живот, и она держит в руках голубой шар, а мужчина — розовый. Гости встают со своих мест, разговаривают, смеются, шутят. Нахожу взглядом дядю и тетю Сабины, но они, к счастью, меня не замечают. Неподалеку стоит еще одна ее подруга — Ксения, которую за спину обнимает какой-то высокий светловолосый мужчина.
Я чувствую, что сама Саби тоже тут. Возможно, с Нафисой. Да-да, они скорее всего, вместе, потому что бывшая сказала, что их пригласили на мероприятие. Взор мечется туда-сюда, пока двое незнакомце вне отходят в сторону и не открывают мне их…троих…
Перестаю слышать посторонние звуки. Только шум и пульсация в ушах раздается. И как в замедленной съемке я вижу, как мою дочь держит на руках другой мужчина. Она обнимает его за шею, что-то говорит на ухо, а потом сжимает ладошками его щеки и смеется. Рядом с ними стоит Сабина в длинном нарядном платье. Она, по всей видимости, на последнем сроке. Бывшая жена светится от счастья, гладит свой внушительный живот. Это видно невооруженным взглядом и ее свет ослепляет до огоньков перед глазами. Я не помню ее такой. Совершенно.
До меня, наконец, долетают крики толпы:
— Пять! Четыре! Три! Два! Один!
Шамиль и Айгерим одновременно подносят иглы к шарам и через секунду из них высыпаются розовые блестки. Они обнимают друг друга, после чего Шамиль целомудренно целует свою жену в щеку. Гости аплодируют, поздравляют, а я снова сфокусирован на Нафисе. Она тоже хлопает в ладоши и перешептывается с отчимом. В этот самый момент малышка, заметив меня, показывает пальцем и улыбается. Кажется, я даже по губам прочитал ее слова: “Это дадака”. Сабина с мужем оборачиваются и мы, схлестнувшись, взглядами, несколько секунд изумленно глядим друг на друга.
— Таир, пойдем, пожалуйста. Это была плохая идея, — Эля дотрагивается до моего локтя. Она, конечно же все поняла. Только слепой бы не понял.
— Иди, — отвечаю, быстро посмотрев на нее.
— Пойдем вдвоем. Надо забрать Алана из игровой, — настаивает на своем жена.
— Ты же можешь забрать его сама? Или мне везде ходить с тобой? — нетерпеливо бросаю ей. Больше она ни о чем не спрашивает. Уходит. Обижается. Опять. Но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме Нафисы, которую ведет ко мне за руку Сабина. Разглядываю дочь с ног до головы: на ней бордовое платье в цветочек и розовые кроссовки со шнуровкой. Большая такая, красивая, удивительная. Вот только теперь она ко мне не бежит, а ее спеша идет.
— Здравствуй, Таир, — произносит Сабина. — Вот это неожиданность.
— Привет. Случайно здесь оказались. Привет, принцесса!
Сажусь на колени, беру ее сначала за руки, а потом рывком притягиваю к себе и крепко обнимаю. Жду, что и до моей шеи и щек дотронется, но этого не происходит.
— Привет, дадака! — отвечает Нафиса. — Ты больше не в телефоне?
— Нет, кызым. Я вернулся. И мы теперь будем часто с тобой видеться, гулять.
Она поднимает руку, вытягивает вперед указательный палец и касается им сначала носа, а затем лица. Я все еще сижу и, закрыв глаза, прислушиваюсь к своим ощущениям. Я совсем не помню ее малюткой, только отдельные моменты. Я приезжал с работы, когда она уже спала. Я крал у нее время, когда мог быть рядом. Я не видел ее целый год, за который он так повзрослела. Я пропустил многое и наверстать будет сложно.
— Мама, он настоящий! — звонко заявляет Нафиса. — Дадака настоящий!
— Конечно, настоящий, дочка, — чувствую, как в уголках глаз собирается влага, но пытаюсь остановить этот ненужный никому поток. — Я приеду завтра и мы сходим куда-нибудь вместе. Хорошо?
— Ага, — кивает она. — А куда мы пойдем?
— Куда ты сама захочешь.
Нафиса морщит носик и прикладывает пальчик к подбородку.
— Я подумаю.
— Хорошо. Я завтра за тобой приеду, — снова обнимаю ее, кладу ладонь на ее волосы и прижимаю голову к своему плечу. Я не знал, что можно вот так любить своего ребенка, потому что никогда прежде не испытывал к
