Это всё ты - Елена Тодорова
Мой организм адаптировался к высоковольтным разрядам тока. Однако сейчас с первых секунд он подвергается воздействию ультравысокого напряжения.
Все пробужденные Яном Нечаевым точки вмиг воспаляются и принимаются с одуряющим жаром в диком ритме пульсировать. По венам проносится огонь. Грудь, словно палящую пустыню, накрывает сумасшедшая буря.
Дрожа и задыхаясь, полностью теряясь в пространстве и времени, отвечаю на поцелуй. Но только до того момента, как Ян не просовывает между моими напряженно стиснутыми бедрами колено. Ощущая, как он раздвигает их, в ужасе цепенею. Губы деревенеют, весь рот немеет до состояния полной бесчувственности. Зато там… Между моих ног… Господи… Эта безмозглая, беспринципная и бессовестная точечка превращается в центр моего мира.
Моя постыдная червоточина. Мой греховный пятый элемент. Мой маленький голодный монстр.
– Нет, нет… – выталкиваю в попытке тормознуть Яна.
Хриплый выдох, взмах длинных темных ресниц… Глаза в глаза. Парализующий контакт.
И он беспрепятственно прикладывает свой прибор к моей промежности, словно чипированный пропуск к сканеру. В моем организме тут же случается сбой и начинается твориться потрясающая чехарда. Потоки яркого света вдоль моего тела туда-сюда, треск электрических импульсов, молниеносное считывание, распознавание и… Контроль пройден. Шлюзы открываются.
Болезненное твердокаменное напряжение в моем животе переходит в жидкое состояние и устремляется горячим потоком к промежности.
Пульс по всему организму пропадает только ради того, чтобы хватило мощности на питание того самого вражеского центра, который при первом же движении Яна, начхав на все сигналы бедствия в остальных уголках моего тела, готовится к полномасштабному взрыву.
– Нет… Пожалуйста… – вновь пытаюсь остановить Нечаева, вцепляясь ему в плечи скрученными в крюки кистями. – Не делай так…
Вскрикнув от прошивающего тело импульса, пытаюсь спихнуть Яна с себя или хотя бы сдвинуть бедра, между которыми развернулся ад. Но Нечаев напирает, не позволяя реализовать ни первое, ни второе.
Прислоняясь лбом к моей переносице, в отблесках исходящего из камина оранжевого свечения перекачивает мне в глаза собственное безумие. Тяжело, с надрывом дышит.
Я и сама пронзительно, со свистом втягиваю кислород и натужно, со всхлипами выталкиваю отработанную порцию. На фоне тихо потрескивающих дров эти потуги звучат оглушающе.
– Не бойся, зай. Мы просто поцелуемся. Так же, как до этого целовались, только лежа.
– Я этого не выдержу… Уже не выдерживаю, Ян…
– Почему?
Что я должна ему ответить? Не могу же я озвучить, что вот-вот взорвусь? Не могу признаться в том, что сколько с ним рядом, столько сражаюсь с демоном похоти.
И хоть соблазн велик, я не могу ему поддаться. Не сейчас точно. Что Ян обо мне подумает? Наверное, решит, что я испорченная, падшая, развращенная… Боже мой! Меня и до того едва ли не конвульсии били, а сейчас, когда эрекция Яна вжимается в разбухшую и пульсирующую промежность, кажется, что умру от того самого приступа эпилепсии, которым он меня когда-то пугал.
– Ян… Мне твой… – едва не плачу. – Мне твое достоинство жмет, – выпаливаю в отчаянии.
Нечаев подобного признания явно не ожидает. Пока я варюсь в своем стыде до состояния багрового ракообразного, смотрит на меня в замешательстве.
Лишь мгновение спустя вздыхает, громко сглатывает и усмехается.
– Мне твои достоинства тоже пиздец как жмут, Ю, – заявляет Ян, погружая меня обратно в кипяток смущения. Он ведь, вероятно, намекает на мою распластанную под ним грудь. – Это просто части наших тел, зай. Нормальные, естественные части. Мы должны научиться принимать друг друга.
Это… Это звучит зрело.
Но правда в том, что едва Ян «вводит в игру» мою грудь, напоминая о ней и о ее контакте с его торсом, я вдруг ощущаю тянущую боль, словно от сосков внутрь меня уходят какие-то сосудистые высокочувствительные нити, и путь их следования заканчивается в той же пульсирующей точке у меня между ног. Все это каким-то образом соединено. И все это сводит меня с ума.
– Ю… Моя маленькая Ю… Доверься мне… Я тебя не трону, помнишь? Просто поцелуемся, зай… Просто поцелуемся, Ю… Моя Ю… Ай… лав… ю… – нашептывает Ян, заставляя меня плыть от восторга. Наклоняясь, касается своими обжигающими губами моего подбородка. И я буквально физически чувствую, как мое тело становится мягким и безвольным. Скрученные на футболке Яна пальцы самовольно разгибаются. В то время как его, будто перехватывая эту силу, принимаются интенсивно, вразрез легким поцелуям, массировать мой затылок. – АЙ. ЛАВ. Ю, – голос Яна звучит тверже. Характерно настойчиво. Головокружительно страстно. Но я уже не могу ему сопротивляться. Даже когда его губы спускаются ниже и размазывают жаркую влагу по моей шее. Даже когда мое сердце, поймав ритмику похотливого монстра, набирает убийственную скорость. Даже когда в сознание прокрадывается страх, будто я падаю в расставленные хулиганом Яном сети. – Ай лав ю… – продолжает нашептывать он, усиливая напор с каждым своим жгучим поцелуем. И даже когда откровенно прикусывает кожу моей шеи, я не возражаю. Ведь следом он ее трепетно-ласково лижет, а потом и вовсе сладко-сладко посасывает. – Ай лав ю… Ай лав ю… – это признание жарко бьется в мою влажную и воспаленную кожу. Толкается в мои уши – в одно, затем, после цепочки поцелуев по подбородку, во второе. И достигает моих губ: – Ай лав ю… – выдыхает Ян в мой приоткрытый рот. Словно живую энергию запускает, пока я поднимаю веки, чтобы встретить его раскаленный и распаляющий взгляд. Вроде и сталкивалась уже с подобным, а все равно проскальзывает уверенность: так как сейчас, Ян на меня еще никогда не смотрел. Столько любви, потребности, нежности и страсти он прежде не обнажал. – Ай лав ю…
– Ай лав ю ту… – выдыхаю я.
Уголки его губ слегка приподнимаются, хотя по дыханию и яростно стучащей у него на виске жилке понятно, что он взволнован едва ли не сильнее меня.
Это успокаивает, высвобождает доверие, о котором мой Нечаев просил, и переполняет желанием закрыть собой то пламя, что терзает сейчас его.
– Ай лав ю… – повторяет он, словно код. – Зверски, Ю. Бешено. Бесоеблю по-черному. Глубоко сидишь. Хочу так же глубоко в тебя. Впусти меня. Впусти, Ю.
Все эти фразы, словно разрывные пули. Проникая в меня расчетливой очередью, разлетаются по организму чем-то пьянящим.
Пока я пытаюсь переварить слова, которыми Ян меня одурманил, время как будто замедляется. Все движения, все действия, все происходящее странным образом растягивается. Даже наше дыхание в какой-то момент падает до отрывистых, но размеренных частот.
И едва
