Валентина Мельникова - Колечко с бирюзой
Егор заметно повеселел. Он, словно сбросив тяготивший его груз, то весело что-то напевал, то рассказывал смешные байки, то вдруг остановил машину на перевале, и они, обнявшись, смотрели на бесконечную горную страну, уходившую вдаль на все четыре стороны света.
Голубые, зеленые, фиолетовые и белые пятна менялись, как в калейдоскопе, жили своей жизнью. Самая близкая от них гора казалась розовой, как чисто отмытая морская раковина, но стоило солнцу скользнуть за тучу, и она стала зеленой в цвет зарослей у ее подножия. Громады черно-белых вершин, словно всадники небесного войска, вставали до самого горизонта. Они поднимались над взлохмаченными шевелюрами гор пониже, и от всего этого великолепия захватывало дух и щемило сердце.
Заслышав шум мотора, навстречу им вышел Аркадий — сухощавый, подвижный, с темно-коричневым от горного солнца лицом.
— Карташ! Егорка! — Мужчины обнялись. — Какими судьбами? — Аркадий отстранился и пристально посмотрел на друга. — Цветешь, как маков цвет, с чего бы это? — И, проследив за его взглядом, воскликнул: — Понятно! Женился все-таки! А ну, знакомь со своей красавицей! — Аркадий склонился перед Наташей в шутливом поклоне. — Милости прошу к нашему шалашу! — Он подхватил ее под руку. — Дозволишь жинку до хаты проводить? — повернулся он к Егору, достававшему вещи из машины.
— Ну уж нет! — Егор догнал их у порога. — Я твои таланты знаю, стоит Любаше зазеваться…
— Кто это меня поминает? — Из окна выглянула дородная темноглазая казачка и, ойкнув, исчезла, чтобы тут же появиться перед ними и броситься на шею Егору. — Ах ты, бисов сын! Сколько же я тебя не видела?
— Да, почитай, со школы, а гляди-ка, узнала. — Аркадий почесал в затылке.
— С чего ж его не узнать? Не изменился совсем, разве капелюшечку здоровше стал. А это неужто женка твоя? — Любаша отступила на шаг, окинула оценивающим взглядом молодую женщину и приветливо улыбнулась: — Не стесняйтесь! У нас тут по-свойски, хотя и видим этого парубка раз в двадцать лет. — Она потрепала Егора по плечу. — Но теперь-то я вас не отпущу. Жаль, сегодня баню уже поздно топить, но завтра по полной программе все устроим! Деток еще не успели завести?
— Пока нет, — Егор подмигнул покрасневшей Наташе, — но после вашей баньки, говорят, с этим вопросов не бывает?
— И с банькой, и со всем остальным у нас вполне благополучно. Детьми тоже Господь не обидел. Пятерых послал, все живы-здоровы, а старший на следующий год школу заканчивает, в университет собирается поступать, на биолога.
Младшие Старовойтовы тоже высыпали на крыльцо и, выстроившись по ранжиру, молча наблюдали за церемонией встречи гостей.
За ужином выпили домашнего вина, пели казачьи песни, потом мужчины вышли покурить, а хозяйка, прижавшись к Наташе теплым боком, рассказывала о трудной жизни на кордоне, которая в последние годы стала еще тяжелее: браконьеры с той стороны гор грозят вырезать всю семью неуступчивого егеря. Высокое начальство больше обеспокоено своими проблемами, а они — люди маленькие, с небольшой зарплатой, у них дети. Не дай Бог, что с Аркадием, куда деваться? Здесь хоть хозяйство выручает, огород…
Любаша взглянула на притихшую гостью и всплеснула руками:
— И-и-и, девонька! Да ты же спишь совсем! Такой уж у нас воздух! С непривычки быстро засыпаешь! Эй, мужики! — окликнула она мужчин, засидевшихся на крыльце. — Хватит лясы точить! Спать пора! Веди-ка, Егор, свою женушку на сеновал. Я там вам постелила. Простору больше и над душой никто не стоит. — Любаша хлопнула Егора по плечу. — Это мы уж по-стариковски, в спаленке, а ваше дело молодое, на сеновале в самый раз!
Взобравшись по узкой лестнице, они оказались в просторном помещении над хлевом, наполовину заполненном сеном.
— Наташа, ты еще можешь передумать и спуститься вниз, я все пойму! — прошептали ей на ухо теплые губы.
— Ты хочешь избавиться от меня? Нет, дружок, на этот раз у тебя ничего не получится. С некоторых пор я стала боятся спать одна.
— Я тоже боюсь спать один, как ни странно. Слушай, — Егор взял ее за руку и приложил к своей груди, — то ли дождь тарабанит, то ли мое сердце стучит?
— И то, и другое, — улыбнулась Наташа, — под дождь так хорошо спится.
— И не надейся, что тебе быстро удастся заснуть! — Он улыбнулся и провел пальцем по ее подбородку. — Я так по тебе соскучился за эти дни!
Наташа прижала его ладонь к своей щеке и тихонько засмеялась. По телу Егора пробежала дрожь, он закрыл глаза и коснулся губами ее ладони:
— Наташка, радость моя, прости, если сумеешь!
Она обняла его и нежно погладила по спине:
— Успокойся, я все уже забыла!
Целая вечность прошла с тех пор, когда Егор обнимал и целовал ее той тревожной и бурной ночью. Похоже, и сегодня природа решила напомнить о себе. Сильные дождевые струи хлестали по крыше и стенам сеновала. Требовательные губы прижались к ее губам, и Наташе показалось, что сильный порыв ветра подхватил, закружил ее, словно перышко, и она уносится куда-то в заоблачные дали…
Она зарылась пальцами в волосы Егора, а он целовал ее так иступленно и неистово, словно последний раз в жизни.
Наташа почувствовала, как мужские руки потянули с нее футболку и затем скользнули вниз и ловко освободили ее от джинсов и всего остального.
Наташа попробовала проделать то же самое и с мужскими брюками, но Егор вдруг отстранился от нее, и на его лице отразилось отчаяние.
— Девочка моя, беда в том, что я слишком хочу тебя. Мое самое большое желание — остаться с тобой на всю жизнь, но я не уверен, сумею ли дать тебе то, чего ты заслуживаешь. — Из его горла вырывались горестные слова, он словно задыхался, волнение душило его. Егор сел на сено, обхватил голову руками и опустил ее на колени. — У меня нет дома, куда я мог бы тебя привести. К тому же я старше тебя…
— Кажется, ты готов позвать меня замуж и тут же сам меня отговариваешь?
— Черт возьми! Я тебя совсем не отговариваю!
Наташа резко толкнула его в плечо, и он упал спиной на сено. Она прижалась губами к его горячему рту. Это был один из самых дерзких поступков в ее жизни, но он был оправдан — ей очень хотелось почувствовать себя вновь счастливой.
Егор охнул, когда она неловко расстегнула молнию и коснулась рукой его возбужденной плоти. И тут же их обнаженные тела приникли друг к другу.
В эту ночь они почти не спали. Тонкие сухие травинки, проникая сквозь ткань, покалывали им спины, поочередно приникавшие к простыне. Одеяло затерялось где-то в ногах, а подушки точно испарились, и под утро любовники обнаружили их почему-то у входа на сеновал.
«Неужели это наша последняя ночь?» — Эта мысль пришла к ним одновременно, но ни Наташа, ни Егор не рискнули произнести эти слова вслух. Устав от занятий любовью, они лежали рядышком и умиротворенно прислушивались к шуму дождя. Наташа обнимала его за шею, а он поцелуями выписывал ее имя на ее же собственной спине…
