Венди Холден - Женушки из Бата
Она все утро не могла думать ни о чем другом. У нее перед глазами все время плавало лицо Хьюго — красивое, чувственное, усталое. Она переворачивала страницы для Розы, и пальцы покалывало при воспоминании о ее собственных прикосновениях к его губам и волосам.
— Посмотри, как миссис Маленькая Мышка отчищает эти липкие следы, — прошептала Элис в макушку Розы, покрытую волосами цвета меда.
Однако сама она думала об одеколоне после бритья, которым пользуется Хьюго, и его перцово-лимонном запахе. Тот восхитительный запах вынужденно привел к сравнению с тем, как в эти дни пах Джейк.
Ее мать посчитала проблему мытья серьезной еще несколько месяцев назад, теперь ситуация еще ухудшилась. Джейк теперь мылся нечерез день, как она, а не залезал в ванну целями неделями. Это означало, что пахло от него соответствующим образом. Раньше волосы у него блестели, теперь они чаще всего бывали сальными. После того как он стал крайней редко пользоваться мылом, Элис также заметила, что у него на теле появляются пигментные пятна. Ничто из этого не способствовало примирению, не говоря уже о сексе.
Теперь, когда бы он ни пытался обнять жену, ее лицо царапала его растущая борода, а ноздри наполнял запах немытого тела, который все время усиливался. Это была полная противоположность бритым щекам и общей чистоте Хьюго.
– А вот мама котенка Тома моет ему мордочку очаровательным мягким полотенцем…
«Если бы только мама котенка Тома могла помыть папу Розы», — подумала Элис.
– О, дорогая, телефон звонит. Я сейчас возьму трубку.
Элис осторожно опустила дочь на пол и перевернула страницу. Миссис Маленькая Мышка вывешивала половик из овчины на веревку. Роза начала с любопытством щупать ворсистую ткань на выпуклом рисунке, а Элис пересекла комнату и сняла трубку. Все ее тело дрожало от надежды, что это Хьюго.
Это был он.
– Элис. Слава Богу, ты дома. Как ты думаешь, ты не могла бы…
— Конечно, могу, — сказала она с улыбкой после того, как он закончил говорить.
* * *Теперь Элис не улыбалась. Где же Хьюго, черт побери? Детская площадка пустела. Солнце медленно опускалось к горизонту по весеннему небу. Последние мамы сажали детей в коляски. Элис сидела на скамейке и смотрела, как они увозят их к освещенной фонарями улице, протянувшейся за дальней стороной парка.
Он встретит ее и заберет Тео в три тридцать. Так он сказал. Самое позднее. А сейчас сколько? Она посмотрела на часы. Почти половина шестого.
Небо изменило цвет с водянисто-голубого до сине-сероватого, напоминающего цвет синяка. Стволы деревьев потемнели, в туалете зажгли свет. У входа стояли две скрещенные метлы. Элис подумала, что это древний и всеми понимаемый знак, показывающий, что уборщик занимается внутри своим делом.
До этого день проходил великолепно. Похоже, Тео с Розой сразу же сдружились. Они очень долго, внимательно и серьезно рассматривали друг друга, как умеют маленькие дети. Элис увидела, что, пережив первые трудности, Тео превратился в улыбчивого, счастливого, щекастого и в целом очаровательного ребенка. И мать радовалась, что Роза, которая редко встречается с другими детьми, так легко общается с ребенком Хьюго. Наблюдая за ними, Элис с грустью подумала, что Розе было бы хорошо иметь братика. Затем она отбросила эту мысль. Учитывая ее собственный возраст и, в основном, обстоятельства, этого не случится никогда.
Теперь хорошее настроение детей рассеивалось. Элис сидела на скамейке, Роза у нее на коленях и уже плакала, недовольно размахивая розовым медвежонком. Тео сидел в коляске Розы и уже выказывал раздражение. Судя по вылетающим из него звукам, он вскоре заплачет. Элис снова посмотрела на часы и нахмурилась. На Хьюго было очень непохоже так ее подводить. Несомненно, есть какое-то разумное объяснение, но она быстро теряла способность представить, что это может быть.
Элис снова понесла их на качели. Но даже Тео, желание которого взлетать в воздух на маленьких сиденьях, казалось, удовлетворить невозможно, к этому времени уже накачался. Он выпятил вперед нижнюю губу, а недавно веселые темные глаза теперь смотрели враждебно.
Крики Розы резко усилились после того, как она выронила розового медвежонка, и он упал на землю за скамейкой. Элис поспешно наклонилась и подняла его.
Она только недавно извлекла несколько игрушек, включая этого медведя, из ящика со своим нижним бельем. Это было все, что ей удалось спасти из горы игрушек, которые Розе подарили при рождении. Остальные были давно пожертвованы Джейком убежищам для бездомных. Когда она вручала Розе медвежонка, девочка бросилась на него с радостным криком и прижала к груди, словно давно потерянного друга. Элис предполагала, что, вероятно, так и было.
Теперь она начинала испытывать отчаяние. Она внимательно всматривалась во все появляющиеся, а затем проходящие мимо фигуры, но ни одна из них не оказалась Хьюго. Вскоре ей придется уйти. Уязвимая сама по себе женщина с двумя маленькими детьми, еще более беззащитными, чем она, не должна гулять с ними по ночам. А это был еще и не теплый вечер.
Элис устроила Розу в «кенгуру», как любила дочь — лицом вперед, затем посадила Тео в коляску и решила в последний раз пройтись по парку.
Она катила коляску по дорожкам и бросала полные тревоги взгляды в сторону асфальта. Ее раздражение из-за того, что Хьюго не появился вовремя, теперь окрашивалось сильнейшим разочарованием. Она хотела увидеть его не только для того, чтобы он избавил ее от Тео, и она могла отправиться домой с Розой и выпить чаю. Она хотела его видеть. Его.
То, что началось как жалость, затем любопытство к его попыткам справиться с отцовством, которые вскоре начали ее забавлять, потом превратилось в серьезное влечение. Вчера ночью, после испуга из-за сыпи у Тео, Элис осознала то, что не хотела признавать раньше — притяжение, которое испытывала к отцу, когда его видела. Хьюго был очаровательным, интересным, забавным. Он был привлекателен и красив с копной черных волос. Даже недосыпание по ночам, бросание еды ребенком и очевидная неспособность обращаться с утюгом едва ли испортили его внешние данные. На самом деле все это добавило ему немного незащищенности, и от этого у Элис появлялось томление в низу живота. При мысли о нем на нее накатилась волна удовольствия.
