Луанн Райс - Дотянуться до звезд
— О, чуть не забыла, — как бы невзначай вспомнила Люсинда. — У нас будет проводиться конкурс.
— О как, — поморщившись, сказала Эми. Она не принадлежала к числу тех, кто верил в свою победу. Когда они были в третьем классе, Эмбер выиграла конкурс костюмов для хеллоуина, а Дэвид Бегвел получил приз за победу в каком-то состязании на Оушен-бич. Эми же никогда ничего не выигрывала.
— Это писательский конкурс, — сказала Люсинда. — Устраивает его библиотека. Любой желающий может выставить свой короткий рассказ. Заявку следует подать до Дня благодарения; выбор темы ограничен лишь воображением участников, но рассказ должен быть не более пятнадцати листов — машинописных, через два интервала.
— У меня нет ни печатной машинки, — возразила Эми, — ни компьютера.
— У нас есть, — сказала Люсинда, кивнув в сторону стола Дианы.
— Ну не знаю, — смутилась Эми, думая о писателях как о богатых, умных людях, у которых не жизнь, а сказка. — Я всего-то стишок написала.
— Вот этим писатели и занимаются, — сказала Люсинда. — Чтобы стать одной из них, тебе нужно сделать только одно: начать писать.
— Ага, — сказала Эми, снова нащупав сложенный листок.
— Яблоневые сады, — мягко сказала Люсинда.
— Как те, куда мы ездили, — напомнила Эми. Пробежав взглядом по мастерской Дианы, она остановилась на полке Стеллы. Кошка сидела на прежнем месте, в своей корзинке. Прямо под ней Эми увидела полку, где Диана хранила замечательные вещи: птичье гнездо с яйцами, камушки с черного песчаного пляжа и четыре засушенных яблочка.
Эми вспомнила, как подобрала эти яблоки с земли. Теперь, сморщившись, они выглядели еще меньше. Казалось, с момента их путешествия в Канаду прошло около миллиона лет. Поначалу ее домашняя жизнь не предвещала ничего плохого, но в последнее время, возвращаясь из школы, Эми частенько обнаруживала свою маму дремавшей на диване. Она пришла сюда в надежде повидаться с Джулией и Дианой, а ей ответили отказом.
— Хоть я и не видела твой стих, — произнесла Люсинда, — я уверена, что он великолепен.
— Может быть, ты так говоришь, — предположила Эми, сдерживаясь, чтобы не расплакаться, — потому что не хочешь расстраивать меня?
— Я бы не стала лгать насчет стихов, — сказала Люсинда. — Ведь я библиотекарь, а у нас есть правило — говорить о поэзии только правду.
— Тогда почему ты думаешь…
— Что твой стих великолепен? — спросила Люсинда. — Я отвечу тебе. Потому что ты смотришь на жизнь широко раскрытыми глазами, Эми Брукс. Ты видишь мир таким, какой он есть, и с добротой взираешь на его обитателей. Если бы ты написала стих о яблоневых садах, то в нем непременно содержалась бы частичка твоего сердца. Я-то знаю.
Эми прослезилась.
— И что бы ты ни написала, все это будет идти от сердца и души.
— Рассказы должны быть захватывающими, — сказала Эми. — О сиротках и островах, ну я не знаю, о семьях на природе.
— Или об одиноких девочках, побитых щенках и прогулках среди яблонь, — сказала Люсинда.
— Похоже на меня.
— Ты определенно заслуживаешь собственного рассказа, — заверила ее Люсинда.
Она протянула Эми кастрюлю, и девочка зачерпнула еще одну пригоршню попкорна. На улице прекратился снегопад. Коричневые болота сохраняли величавое спокойствие. Эми спрашивала себя, когда же начнутся зимние шторма. Она думала о Джулии, лежавшей где-то в доме, и гадала, уцелел ли ее замок.
— Люсинда… — начала было Эми.
— Что, дорогая?
Эми колебалась. Она не знала, как сказать о том, что ей хотелось пойти к Джулии, что она опять хотела стать частью этой семьи, как в те далекие летние деньки. Почему все должно было меняться? У нее свело судорогой горло. Там, на полке, четыре яблока были такими крохотными. Она закрыла глаза, чтобы уловить их кислый запах и воскресить в памяти день во фруктовом саду.
Опустив руку в карман, Эми в третий раз сжала свой стих. Она протянула его Люсинде и, не решаясь попрощаться, вылетела из мастерской и побежала домой.
Джулия тихо хрипела. Ее глаза были закрыты, а слипшиеся веки покрылись желтой коркой. Диана смачивала их влажным ватным тампоном. Алан сказал, что у Джулии, по-видимому, обыкновенная простуда. Но даже после его объяснений Диана ужасно нервничала. Она знала, что сегодня должна была прийти Эми, и с нетерпением ждала встречи с ней, но в то же время не хотела, чтобы кто-либо тревожил Джулию. Ведь в школе было полно микробов.
— Как спина? — спросила ее мать.
— Что? — не сразу поняла Диана. — О, уже нормально.
— Что-то непохоже, — сказала Люсинда.
Диана сорвала спину, когда тащила Джулию по лестнице. Несколько последних дней она ощущала легкое покалывание, но все было в порядке, пока она не почувствовала нечто вроде удара — не выдержала ее поясница. Теперь ей приходилось ходить, согнувшись самым противоестественным способом — меньше боли причиняли наклоны вправо.
— Нет, все нормально, — сказала Диана.
Люсинда опустилась в кресло-качалку. На носу у нее были очки, и она что-то читала — может быть, письмо. Диана повернулась обратно к Джулии, снимая ваткой янтарные кристаллики с ее желтых ресничек.
— Что это? — не оборачиваясь, спросила Диана.
— Стих, — ответила Люсинда. — Авторства Эми.
— Правда? — улыбнулась Диана. — Прочтешь вслух?
— Ммм, — хмыкнула Люсинда, погрузившись в чтение.
— Мам? — спросила Диана, потрогав головку Джулии, чтобы убедиться, что у нее не было температуры. — Прочтешь нам стишок Эми?
— Не могу, милочка, — раскачиваясь, ответила Люсинда. — Эми мне не разрешила. Извини, но тебе придется самой попросить ее.
Диана кивнула. Она была уязвлена в лучших чувствах. За две последние недели Эми заходила к ним все реже и реже, и она по ней очень соскучилась. Она понимала, что у Эми была своя мама, свой дом, но эта девочка столько привнесла в жизнь Дианы. Она пробудила Джулию. Заставила ее рассмеяться, поняла ее язык, относилась к ней как к лучшему другу. Если бы только у Джулии не было такой сильной простуды, то Эми могла бы навестить их сейчас.
— А он хорош? — спросила Диана, восхищаясь уважением матери к пожеланию Эми никому больше не показывать ее литературное творение.
— Он великолепен. — Люсинда не отрывала глаз от листочка разлинованной бумаги.
* * *Тем же вечером к ним приехал Алан. Он примчался прямиком из больницы, завершив последний обход. Обычно он выбирался к ней, когда только мог, даря ей каждую свою свободную минуту. Заворачивая на ее подъездную дорожку, он заметил припаркованный у самого тупика старый автомобиль. Как только Алан вышел на улицу, чтобы посмотреть, кто там был, машина сорвалась с места. Алан с беспокойством наблюдал за удалявшимися задними фарами, потому что сумел разглядеть водителя, который чем-то напомнил ему Бадди Слэйна.
