Кэтрин Николсон - Шелк
В руках у Грея был огромный букет роз. В дождливый ноябрьский Лондон их доставили на самолете из какой-нибудь далекой солнечной страны. Жанна взяла букет в прозрачной полиэтиленовой обертке, и в ее ладони впились острые твердые колючки. Грей с любопытством посмотрел на ее округлившийся живот.
– Извини за беспорядок. – Жанна попыталась взмахнуть рукой, но ей мешали цветы. – Я тут кое-что ремонтирую.
Брови Грея поползли вверх:
– Я полагаю, лучше было бы вызвать профессионала. Жанна посмотрела на свои руки, измазанные белым герметикой, и подумала: что сказал бы Грей, узнав о том, что его потенциальная невеста и будущая мать его ребенка вложила чуть ли не все свои деньги в сумасшедшего ирландского художника, уехавшего на край света, за океан, а потому не может себе позволить нанять профессионала. До родов она еще как-то продержится, а дальше… Бог его знает.
– Все в порядке. – Жанна покраснела. – Я в таких вещах неплохо разбираюсь. У меня был хороший учитель.
В ее ушах звучал голос Диона: «Медь так красива. Будь с ней доброй и ласковой, и она станет послушной, как кошка».
Жанна поспешила перевести разговор и пригласила Грея наверх, в гостиную, где как раз сегодня утром навела порядок. Она снова всерьез занялась домом – чтобы отвлечься от навязчивой мысли о том, что все ее труды бессмысленны. Сколько еще ей суждено прожить в своем №3?
Это зависит от Грея. Он не ухаживал – нет. Он заключал сделку, в которой решающий голос оставался за младенцем, мирно спавшим во чреве матери.
– Нам нужно кое-что обсудить, Жанна.
– Да.
Жанна опустилась на один из виндзорских стульев, некогда купленных вместе с Джули, и сложила руки на животе. Подняв глаза, она заметила, что Грей смотрит на нее слегка встревоженно, как на дорогую вещь, выставленную на продажу, в подлинности которой он не уверен.
– Джули сказала тебе? – спросила она, набравшись храбрости.
– Не совсем так. – Грей наконец-то улыбнулся. – Она послала телеграмму.
– Наверное, очень длинную.
Атмосфера немного разрядилась, казалось, к ним вернулась взаимная симпатия. «Может, все получится не так уж и плохо, – подумала Жанна. – По крайней мере нас будет связывать любовь к Джули».
– Ты уверена, что ребенок от меня?
Жанна вздрогнула. Надежда угасла, едва успев появиться. Впрочем, Грей недалек от истины. Это вполне мог быть ребенок Диона. Днем позже, днем раньше, но какая огромная разница! Она не сомневалась, что, сложись все иначе, Дион был бы сейчас здесь. Красил бы стены, строил планы и упивался каждым мгновением ее беременности. Из него получился бы хороший отец. Жанна будто воочию видела, как он ползает рядом с малышом на четвереньках и рисует ему забавные картинки…
– Да, я уверена, – ответила она, призвав на помощь остатки собственного достоинства.
Ради ребенка можно пойти на все. А он зашевелился, почувствовав ее волнение. Жанна успокоила его, погладив живот. «О мой маленький, – подумала она, – я и не знала, что быть матерью так тяжело».
– Предлагаю сыграть свадьбу в январе. Надо подготовиться, выполнить массу формальностей. Церемония, конечно, состоится в Дине. Собор Святого Павла не подходит, учитывая известные обстоятельства.
Жанну поразили нотки искреннего сожаления в его голосе. Значит, не только ей приходится идти на жертвы.
Несмотря на внешнее спокойствие, в душе Грей оплакивал свою горькую судьбу.
– Мне очень жаль, Грей, – неожиданно вырвалось у Жанны. – Жаль, что все так получилось. А мы не можем… отложить свадьбу до февраля, когда ребенок уже родится?
Мало ли что, подумала она. Вдруг он родится мертвым? Конечно, это ужасно, но тогда они с Греем оба будут свободны.
– К сожалению, нет. – Грей устало улыбнулся. – Понимаешь, это связано с наследством. Я советовался с юристом. Даже в наше время у законного сына прав больше, чем у незаконного. Мы должны пожениться до того, как ребенок появится на свет.
Сколько же ловушек и формальностей подстерегает собственников!
– А если это будет девочка?
Грей провел рукой по лбу и вздохнул:
– Какая разница! Потом появятся другие дети.
У Жанны заныло сердце. Другие дети – она совсем упустила это из виду. Слова Грея прозвучали так сухо, формально, в них не было и намека на любовь. Речь шла о репродукции генов – не более того. Но что теперь поделаешь?
– Вот, собственно, и все. Когда определится дата родов, дай мне знать – я навещу тебя.
Жанна встала, Грей тоже грациозно поднялся со стула. В этой маленькой гостиной он казался особенно высоким. «Мой дом совершенно ему не подходит, – вдруг подумала Жанна. – Почему я этого не понимала?»
– Я обо всем позабочусь. За две недели до родов найму акушерку. Тебе понадобится ее помощь. Надеюсь, здесь найдется лишняя комната?
Жанна механически кивнула. В горле у нее застрял комок. Значит, и № 3 ей отныне не принадлежит. Но Грей, конечно, прав. Не может же он сам находиться здесь.
– После родов вы вместе с акушеркой переедете в Дин. К вашему приезду там все подготовят. Затем надо будет подобрать няню. Ты хочешь сама побеседовать с претендентками?
Жанна опять молча кивнула. Акушерка, няня, отдельная детская… Значит, и ребенка она тоже лишится?..
– Ну, скоро увидимся. – Немного замявшись, Грей наклонился и коснулся губами ее щеки. – Пожалуйста, не провожай меня.
На глазах у Жанны выступили слезы. Снова за нее принимают решения. Но чего еще ждать от Грея? Вот Дион вел бы себя иначе: подхватил бы на руки ее и ребенка и закружил по комнате, вопя от восторга. Да, Дион другой. А Грей сделал все, на что только был способен. Он и впредь будет с ней хорошо обращаться и, возможно, полюбит своего сына. Значит, и ей, Жанне, надо постараться быть хорошей женой – выполнить свою часть сделки.
Из окна гостиной ей было видно, как Грей садится в машину. Начинался дождь. Жанна медленно спускалась по лестнице, удивляясь, как можно одновременно чувствовать такую пустоту и тяжесть в теле.
А вдруг ребенок когда-нибудь упрекнет ее: «Почему ты вышла замуж за моего отца? Ведь ты никогда его не любила. Зачем ты вообще меня родила?» Что она ему скажет? Дети не понимают таких вещей. Детям нужна только любовь, она знала это по себе, потому что сама еще недавно была ребенком – всего шесть месяцев назад.
Жанна снова занялась водопроводом. Надо продолжать работать и наслаждаться тем, что пока она остается Жанной Браун.
Но дни пролетали один за другим, и от той Жанны Браун, которая могла взбежать по лестнице, не переводя дыхания, и свободно переворачиваться на кровати с боку на бок, почти ничего не осталось. Тело не слушалось, не желало выполнять самые простые приказы. Жанне с трудом удавалось нагнуться, а она теперь роняла вещи постоянно – руки стали ватными. Устраиваясь на стуле, приходилось подкладывать под спину подушечку, а вставая – придерживать обеими руками живот. Даже обуваться было сплошной мукой. По ночам Жанна слышала, как у нее скрипят кости. Мышцы дрожали от напряжения и ныли. «Когда же мое тело станет прежним?» – с грустью думала она.
