Осколки грёз - Кэролайн Невилл
В этом году родительский комитет собрал достаточно денег, чтобы устроить выпускной в Мэдисон-парк, где обычно собирался весь цвет местной элиты. Одним словом, наше торжество в этот день могло напоминать одну из известных светских тусовок.
На входе в здание расположилась красная ковровая дорожка, ведущая внутрь, а вместо охранников нас встречали большие самодельные колонны в виде статуэток «Оскар». Я был так далек от этой роскоши, но даже сейчас мне хотелось прочувствовать на себе эту фальшивую славу.
Струящиеся платья в пол, множество украшений, брендовых вещей, блеска, гламура – все это создавало рябь повсюду. Огромная надпись «Голливуд» расположилась в самом центре зала. Свисающие с потолка кинохлопушки задавали атмосферу настоящего ВИП-показа. Столы также оформили в виде фуршета – миниатюрные корзиночки, закуски на шпажках, канапе, тарталетки. Изредка встречались и морепродукты с экзотическими фруктами. В хрустальных бокалах были налиты безалкогольные коктейли, но запрет на спиртное был нарушен в первые полчаса от начала торжества. Сценарий вечера был насыщенным. В центре внимания был ведущий, проводивший различные тематические конкурсы. Так продолжалось до тех пор, пока в небо не запустили грандиозный салют в честь всех выпускников в этом городе. После него многие разделились на группы: кто-то уехал домой, чтобы продолжить празднование в кругу семьи, другие же предпочли остаться в ресторане до самого утра. Наша компания решила прогуляться по ночным улицам Нью-Йорка, чтобы встретить последний рассвет беззаботных школьных дней.
В очередной раз забывшись с Эмили в поцелуе, мы немного отбились от компании и забрались на одну из открытых крыш невысокого дома. Солнце постепенно стало сменять Луну. Сегодня восход был по-настоящему красив и как никогда близок. Бутылка виски опустошалась с каждым глотком.
– Стэнли, – вдруг обратилась ко мне Лилу. Она лежала на кафельной крыше рядом со мной и мечтательно смотрела на небо. – Что будет с нами?
– Не знаю, но я точно вернусь за тобой, – неуверенно ответил я ей и тут же добавил: – Я весь вечер пытался сказать тебе, но никак не мог решиться на это.
Пауза затянулась. Нужные слова никак не лезли в голову. Если мне еще дольше придется умалчивать об этом, то сам не прощу этого себе.
– Твоя книга со стихотворениями. Она лежит у меня. Я не смог отправить ее.
Я не знал, что двигало мной – чувство вины, жалости или стыда. В глубине души я понимал, что и так испортил все хорошее, что между нами было.
Эмили поднялась на локтях, пытаясь встретиться со мной взглядом.
– Скажи, что это неправда. – Она умоляюще посмотрела мне в глаза, сдерживая слезы. Я отвернулся, чтобы не видеть ее разочарования. Разочарования во мне. – Ты слышишь? Стэнли! – Крик отдавался эхом от соседних домов. Пение птиц уже не было слышно, а солнце постепенно скрывалось за тучами.
– Это правда, Эмили.
– Почему? За что ты так со мной? – не унимаясь, спрашивала Эмили, пока я разглядывал дымовые трубы.
– Наверное, потому что никогда не любил тебя, – вырвалось первое, что я смог придумать.
– Что?
– Потому что я не люблю тебя! – взревел я. – Твоя жизнь всегда была лучше моей, и даже сейчас, когда твою кандидатуру предложили под наставничество известного поэта, я остался в стороне. У тебя еще будет много возможностей, а у меня нет. От одного отказа ничего не изменится.
Каждое слово, которое слетало с моих губ, не проходило сквозь фильтр разума. Все смешалось в кучу.
– Я ведь доверилась тебе! У меня не было возможности отправить их самой, и я попросила тебя отдать свои стихотворения, которые были мне так дороги! Но ты лишил меня шанса, который бывает только раз в жизни!
– Прочувствуй на себе, каково это. Вся моя жизнь построена на таких неудачах.
– Как ты вообще посмел распоряжаться моей жизнью?
– Плевать я хотел на тебя! Думаешь, что кто-то читал бы эти стишки? Когда вообще люди стали называть это бесполезное занятие искусством?
Сквозь сознание я понимал, что перегибал палку, но продолжал бить по больному.
– Я не узнаю тебя, Стэнли, – прошептала она еле слышно. – Что с тобой происходит?
– Я всегда был таким, Эмили. И никогда не стану другим. Мне жаль, что ты ищешь во мне хорошее, которого никогда не было.
– Значит, все было просто так?
В ответ она услышала лишь ноющее молчание, ломавшее все, что когда-то было частью моей жизни.
– Ненавижу тебя! – закричала Эмили, а ее рука ударила меня по щеке. – Ты все разрушил!
Она произнесла слова с жгучей ненавистью, после чего исчезла за горизонтом вместе с угасшим закатом.
Внезапно начавшийся дождь словно смывал собой обрывки каких-то совместных мгновений, начинающихся с первой встречи в книжной лавке и заканчивающихся драмой сейчас. Я не придал этой ситуации какого-то значения, решив, что это просто ссора.
Когда я нашел в себе силы спуститься обратно вниз, народу осталось значительно меньше. Вечеринка сбавляла обороты, но даже те, кто был пьян в стельку, не переставали веселиться и проживать момент как следует.
– Стэнли! Прости, что вот так врываюсь к тебе, просто я боюсь опоздать на рейс, – проговорил отец, пробираясь через толпу подростков.
– Ты уезжаешь?
– Да, думаю, что так будет лучше для всех. Вы очень дороги мне с мамой, и эти полгода действительно были одними из лучших, но я не имею права так бездушно врываться в вашу жизнь после всего, что случилось. Поэтому вот, держи.
Он протянул мне бумажку.
– Что это?
– Чек. Я посчитал, этого должно хватить на первый год обучения в Калифорнийском университете, куда ты так мечтал поступить, и немного на жизнь, пока ты не устроишься на работу.
– Я не могу.
– Можешь, Стэнли. Я продал свою компанию. Бо`льшую часть денег оставил тебе и маме. Мне придется начать жизнь заново, и я хочу, чтобы ты тоже начал строить свою так, как когда-то запланировал. Если вы с Нелли захотите со мной связаться, буду всегда рад услышать родные голоса на другом конце провода.
Я не верил своим ушам. Несколько раз я оглянулся вокруг, чтобы убедиться в действительности. Улыбка не сходила с его лица. Я чувствовал, как на мои глаза наворачивались слезы.
– Спасибо, пап, – произнес я впервые и слегка приобнял его.
– Я в тебя верю, сынок.
В тот момент я почему-то стал осознавать, что не хотел потерять отца, что смог простить ему все накопленные за годы обиды. Возможно, я должен был сказать ему об этом,
