Сахар на обветренных губах (СИ) - Кит Тата
— У меня больше, — сказал он деловито, выглянув на мой маленький балкончик. — И гирлянда есть, — теперь уже подразнил он меня.
— Я тоже куплю себе сюда гирлянду. Только маленькую, как балкон.
— А её негде здесь подключать. Провод дверью передавишь. А у меня уже всё готово, предусмотрено, ярко горит вечерами…
— Ой, всё, — я демонстративно закатила глаза и, крутанувшись на пятках, пошла в кухню, где начала разбирать пакеты.
— Ладно. Мне нравится, — пришёл Костя следом за мной. — На тебя похожа.
— Кто? — застыла я с куриной грудкой в руке.
— Квартира.
— Она, вроде, не такая серая и блёклая. Наоборот.
— А кто тебе сказал, что ты серая и блёклая? — повел Костя бровью и, обойдя меня, пошёл инспектировать кастрюлю. Открыл крышку, наклонился к содержимому кастрюли и, блаженно прикрыв глаза, вдохнул запах.
— Зеркало, например, — фыркнула я. Смяла пакет и положила его в специальную корзину для пакетов.
— Плохого ты о себе мнения, Алёнка, — как у себя дома, Костя уже достал для нас две тарелки, нашёл поварёшку и начал разливать суп. — Сто лет твой суп не ел.
— Я только сегодня утром съехала, — цокнула я.
— Могла бы тоже сделать вид, что соскучилась, — осуждающе вздохнул Костя и поставил на стол тарелки.
Пока он нарезал хлеб, я положила к тарелкам ложки и достала из холодильника небольшой салатник с салатом.
Села за стол, дождалась Костю, который выбрасывал крошки в мусорный пакет, и снова изобразила на лице улыбку, увидев Костю напротив.
— Небогато, — намекнула я на содержимого стола. — Но я теперь снимаю квартиру, так что…
— Шикарный ужин! — не растерялся Костя. — Правда за этим столиком я себя чувствую так, будто уселся в кукольный домик. Это точно квартира для взрослых?
— Хватит оскорблять мою маленькую квартирку! — хохотнула я.
— Да я шучу, — Костя подмигнул мне и подмял колени под столик, который на его фоне действительно казался детским. — На самом деле, я горжусь тобой. Ты большая молодец, Алён.
От солнечного сплетения разлилось тепло. Кончики пальцев, держащих ложку, начали подёргиваться, а глаза защипало от навернувшихся слёз.
Далеко не каждый день и даже не каждое десятилетие мне говорят о том, что мной гордятся.
Да и вообще, ещё никто не давал положительную оценку тому, что я делаю. Обычно, на меня смотрели как на дуру, которая, наконец-то, догадалась сделать хоть что-то.
— Спасибо, — выронила сипло. Сразу прочистила горло и тут же приступила к активному поеданию супа, лишь бы не смотреть Косте в глаза.
Настроение он мне, конечно, не испортил. Оно и так было паршивым после визита к Кате и маме. Но… Не знаю, как объяснить.
Наверное, сегодня с утра я села на особо стремительные эмоциональные качели: стычка Кости с отчимом с самого утра, съём квартиры, волнение и страх за сестру, и сейчас, похоже, простая похвала окончательно добьёт меня.
Будто я упала с качелей, не в силах удержаться, и получила ими же по лбу.
Слишком много событий за последние пару месяцев. Мне кажется, далеко не все из них я успела переварить или осмыслить. Жизнь слишком стремительно меняется изо дня в день. Порой, я просто не успеваю за событиями.
Оказывается, даже к исполнению самой желанной мечты нужно быть готовой, чтобы в один из дней просто не слететь с катушек.
— Какие на завтра планы? — поинтересовался Костя, к счастью, не заметив, что я на грани легкой истерики.
Или не легкой…
— Я… кхм… — голос предательски дрогнул. Даже мне самой показалось, что я всхлипнула. Буквально чувствуя тяжесть Костиного взгляда, я резко вышла из-за стола, повернулась к кухонному гарнитуру, чтобы спрятаться лицо, и начала изображать активную деятельность с наливанием чая. Одна из кружек, что я достала из верхнего ящика, какого-то черта легла на бок, вместо того, чтобы нормально встать. Чайные пакетики запутались в самый неудачный момент, пришлось их разорвать. Незаметно и быстро стёрла с щёк всё-таки выступившие слёзы. Не успев донести сахар до кружки, рассыпала его рядом. — Я пока не думала о планах. — собственный голос казался мышиным писком. — Наверное, проверю те объявления о работе, что смотрела, позвоню и узнаю, когда можно прийти на собеседование. И можно ли вообще… С-с-с! — порывисто выдохнула через стиснутые зубы, тронув чайник, который, я и так знала, был горячим.
По привычке сжав обожженными пальцами мочку уха, застыла, глядя перед собой на белую дверцу шкафчика. Проглатывая вместе со слезами желание смахнуть к чёртовой матери всё, что стояло передо мной, слышала, как Костя вышел из-за стола. Подошёл и застыл за спиной так близко, что я почувствовала его тепло.
Пришлось зажмурить глаза и стиснуть челюсти, чтобы не дать волю эмоциям.
Я не знаю, что он со мной делает, и почему рядом с ним мне хочется превратиться в размазню, которая готова, как ребенок, нажаловаться на всех и расплакаться, просто уткнувшись в него лбом.
Господи…
И это я собиралась начать новую самостоятельную жизнь?!
— Алён… — Костин шепот над макушкой мгновенно заставил ком в моем горле разрастись до невыносимых размеров. — Что с тобой? Расскажи.
Тихо втянуть сопли не получилось.
В общем-то, Костя и так всё прекрасно понял.
— Ничего, — выдавила я кое-как. Обняла себя одной рукой за талию, а кулак другой прижала к губам. — Устала просто, — обронила быстро, пока не прорвало дамбу.
Тепло за спиной манило сделать крошечный шажочек назад. Всего-то и нужно переставить одну ногу и утонуть в ощущении надежности, которое я всегда испытываю рядом с Костей.
Но я по привычке держусь на расстоянии. Запуганная, забитая девочка внутри меня боится довериться.
Тем более, мужчине…
Я упорно игнорирую, что нити, которые я ощущала в спине ещё сегодня утром, уходя от Костя, сейчас превратились в канаты, что тянули меня назад. К нему.
— Я могу обнять тебя? — тихо спросил Костя.
Я зажмурилась ещё сильнее, понимая, что стена бесчувственности, за которой я успешно пряталась много лет, начала трещать по швам и распадаться на крупные обломки.
И хоть головой я мотала «нет», дрожащий голос, словно из глубин сознания, обронил короткое «угу».
Аккуратно, будто я хрустальная, Костя обнял меня, всё так же оставаясь позади.
Его руки нежно обхватили плечи, а моя оборона окончательно рассыпалась, когда я прижалась к нему спиной.
Всё так же, стараясь унять слёзы, я вцепилась в руки, обнимающие меня, пальцами спрятала нос в сгибе его локтя.
Мне нужно несколько секунд, чтобы успокоиться. Сейчас всё пройдёт, слёзы отступят, и я налью этот чёртов чай.
— Маленькая, — выдохнул Костя над ухом, и я почувствовала, как его подбородок прижался к моим волосам.
Всего одно слово не просто переключило внутренний тумблер самоконтроля, а сломало в щепки.
Вцепившись сильнее в Костину руку, я беззвучно расплакалась, теперь уже спрятав лицо полностью в сгибе его локтя.
Похоже, после этого водопада рукав его толстовки нужно будет выжимать.
— Я понимаю, что ты боишься довериться кому-либо после всего, что с тобой произошло, но… — Костя затих, чтобы подобрать слова. — …но ты не обязана быть сильной всегда. Это сложно. Даже самые крепкие рано или поздно ломаются. Мне больно видеть тебя такой сломленной. Доверься мне. Хоть немного, Алён.
— Я боюсь, — выронила я едва различимо.
— Я знаю. Знаю… А ещё я знаю, что ты справишься и с этим. Ты уже столько всего сделала, Алён. Ты выстояла. Знаю, что выстоишь и дальше. Но позволь мне хоть иногда быть твоей опорой. Да, знаю, по утрам я очень тупая, сонная и неповоротливая опора, которую ты уже профессионально двигаешь с места на место… — сказал Костя, тихо хохотнув. Вместе с ним, усмехнулась и я в сгиб его локтя. — …но остальной день я, в целом, неплохо функционирую. Говорят, даже умный. Даже котик…
Я несмело выглянула из его локтя, но нос оставила спрятанным. Глядя на просыпанный между кружками сахар, тихо спросила:
