Три секунды до - Ксения Ладунка
Тома нет всю следующую неделю, что провожу в больнице. Не видев его целых семь дней, я чувствую, будто стою посреди многокилометровых развалин в абсолютном одиночестве. От желания написать ему огромное сообщение с признанием в любви спасает только отсутствие телефона. Я думаю даже попросить отца купить мне смартфон, потому что скоро меня выписывают, и мы сразу улетаем в Майями. Когда еще у меня будет шанс с ним связаться?
В итоге я решаю позвонить Тому с папиного телефона, но когда отец приходит на выписку, то говорит:
– Надо забрать твои вещи. Заедем к Тому, и ты соберешься.
– Хорошо, – отвечаю я, почувствовав слабость в ногах. – Он дома?
С неохотой, но папа говорит:
– Дома.
Я глубоко вздыхаю. Всю дорогу страшно волнуюсь, вытираю влажные ладони о штаны. Когда мы приезжаем, отец остается на парковке, дав мне понять, что отношения они так и не наладили. Поднявшись в квартиру, я не могу совладать с дыханием. Увидев Тома в зале, прирастаю к полу. Он роется в полках и оборачивается ко мне.
Я говорю:
– Привет…
От здоровается в ответ, вернувшись к делу и вытащив из шкафа несколько книг.
Мы молчим. Мне неловко.
– Ну, я за вещами.
– Ну, я знаю.
– Ага, – киваю и, колеблясь, ухожу наверх.
Я проклинаю себя всеми возможными словами. Вот дура. А на что я рассчитывала? Что он кинется обнимать меня и скажет, что все его слова были ошибкой? Я без сил оглядываю нашу уже бывшую спальню. Стираю слезы и начинаю паковать вещи. Их совсем немного, мне хватает десяти минут, чтобы собрать все. Забирая ванные принадлежности, я задерживаю взгляд на зеркале. Для человека, плакавшего семь ночей подряд, я выгляжу нормально. Умываюсь и спускаюсь, сразу направляясь в коридор.
– Белинда, – окликивает меня Том.
Я вздрагиваю и поднимаю на него глаза. Он стоит и смотрит на меня, а потом не спеша подходит.
– Что? – спрашиваю.
– Хочу попрощаться.
Я киваю. Не хочу говорить, потому что не хочу опять плакать.
– Держи, – протягивает он мне какую-то книгу.
Удивленно нахмурившись, я забираю ее и рассматриваю.
– Серьезно? Книга?
– Это непростая книга.
Я читаю надписи: Легс Макнил «Прошу, убей меня». И чуть ниже маленькими буквами: «подлинная история панк-рока».
– Она огромная, – говорю.
– Тебе понравится.
– Ты читал?
– Конечно, читал.
Я пролистываю страницы. Книга составлена в виде сборника интервью. Вижу чьи-то имена.
– Я почти никого из этих людей не знаю, – жалобно смотрю на Тома.
– Ну вот, узнаешь. Панки должны знать друг друга в лицо, – улыбается он.
Я тоже улыбаюсь. Конечно, какую еще книгу мог дать мне Том? Точно уж не про любовь.
– Тебе понравится, обещаю, – гарантирует он.
– Надеюсь, я смогу ее осилить, – пожимаю плечами.
– Полгода в рехабе – конечно, ты ее осилишь.
Я стою, поникнув. Эти слова возвращают в реальность. В реальность, где я должна уехать на реабилитацию и принять расставание с Томом. Немного помявшись, я говорю:
– Пообещай мне кое-что.
Том сводит брови. Я продолжаю:
– Помирись с папой. Пообещай, что помиришься с папой.
Он отводит взгляд.
– Том, прошу тебя. Сделай последнюю вещь для меня.
– Ладно, – неожиданно говорит он, – обещаю.
Я удивляюсь:
– Так легко? Ты же держишь свои обещания, правда?
– Увидишь, – отвечает он, а потом обнимает меня и продолжает: – Удачи тебе.
Я цепляюсь за его спину. Утыкаюсь носом в грудь. Вдыхаю его запах, пытаюсь навсегда запомнить ощущение его тела. Потом отстраняюсь и чувствую, как ресницы намокают, но больше не даю волю слезам. Я пролила слишком много слез из-за жалости к себе. Потеряла слишком многое из-за своей слабости, чуть не потеряла жизнь.
Отправляясь на реабилитацию, я знаю, что должна не только избавиться от зависимости, но и стать сильнее. Подумать о своих ценностях и стремлениях. Я чувствую, что где-то внутри меня есть здоровый, счастливый и сильный человек, имеющий цели и желания, а не бессмысленно живущий от дозы к дозе. В конце концов, от моей жизни остались лишь руины, и все, что я могу, – построить ее заново.
А с Томом или без – покажет время.
– Спасибо, – говорю я ему и, прижав книгу к груди, выхожу из квартиры.
Эпилог
Полгода спустя
Прочистив кофемашину, я споласкиваю руки под краном и вытираю их полотенцем. Оглядев зал, вижу, что посетителей нет, и достаю из кармана фартука телефон. Но не успеваю даже открыть «Инстаграм», как на меня кричат:
– Белинда!
Я вздрагиваю. Крики продолжаются:
– Опять телефон? Быстро убирай!
– Извини… – мямлю я, опуская айфон обратно в карман.
Долбаная управляющая, как она меня бесит! Как только она отворачивается, я закатываю глаза, но потом одергиваю себя: я должна быть ей благодарна. Белинда, ты должна быть благодарна за все, что с тобой происходит. У тебя новая жизнь, и поблагодари за нее «Старбакс» и его программу трудоустройства бывших наркоманов. Я вздыхаю, увидев, как в кофейню заходит сразу несколько человек.
Скоро Рождество, и я мечтаю оказаться где-нибудь, где есть снег и елки, но в Окленде как обычно плюс двадцать пять. Не знаю, как буду праздновать, я бы позвала к себе новых друзей с работы, если бы была уверена, что они не пьют. Теперь мне нельзя пить, курить и находиться рядом с теми, кто это делает. Это может спровоцировать срыв, а я больше никогда не хочу срываться.
Отец купил мне квартиру. В хорошем месте, и он очень постарался, чтобы к моему возвращению она была готова. И вот моя новая жизнь: работа, дом и встречи анонимных наркоманов.
Я забиваю кофемашину и слышу сзади:
– Смотри, твой бывший опять пришел.
Подняв взгляд, я вижу Тома. Сердце начинает стучать быстрее, живот скручивает. Сколько бы времени ни прошло, кажется, тело всегда будет так на него реагировать.
Он в темных очках, с беспорядком на голове и в кожаной крутке. Выглядит круто. Как и всегда. Том подходит ко мне и опирается о стойку, говоря:
– Американо с медом сделай.
Я сглатываю. Иногда хочется дать ему в лоб за то, что он себе позволяет.
– Отсоси – потом проси, – в его же манере отвечаю я.
Том хмыкает.
– Вот дрянь.
Показав рукой в сторону, я говорю:
– Пройдите на кассу и сделайте заказ.
Он не пререкается, заказывает, а потом возвращается ко мне.
– Как дела? – спрашивает.
– Нормально, – пожимаю плечами,
