Федерико Моччиа - Три метра над небом. Я хочу тебя
55
Капуччино и рогалик — самая нормальная еда, она есть у «Ванни».
— Стэп! Не может быть!
Навстречу мне бежит Паллина. Я не успеваю увернуться, и она чуть не сбивает меня с ног. Обнимает меня. Некоторые посетители смотрят на нас. Встречаюсь в зеркале взглядом с какой-то дамой напротив меня. Она, вздыхая, ест рогалик. Глаза слегка блестят. Наверное, она — фан передачи «Carramba»[59], чувствует ностальгию по ней, удивительно! И по всем подобным передачам. Или это из-за слишком горячего капуччино? Ладно.
— Паллина, я рад, — улыбаясь, обнимаю ее. — Не хватает только, чтобы нам предложили принять участие в каком-нибудь реалити-шоу.
Паллина отстраняется и смотрит на меня. Держит руку у меня на бедре и склоняет голову немного набок.
— Реалити-шоу, говоришь? Стэп, ты изменился до неузнаваемости! Мой отец сказал бы, что тебя затянуло в воронку.
— Как это? В какую воронку?
— Да неважно, это технический термин…
Она заставляет меня сделать полуоборот, и, когда я снова поворачиваюсь к ней, усмехается.
— Ты так по-модному одет.
— И не говори…
— И ты не носишь больше свою знаменитую куртку, внушавшую ужас врагам?
— А что… — я оглядываю себя: темно-синий пиджак, джинсы и свитер с высоким горлом. — Так я тебе не нравлюсь?
— Боже. Поверить не могу. Стэп ждет одобрения! Ай-ай-ай, что-то с нами не так…
— Люди меняются. Исправляются, становятся гибче, прислушиваются к другим…
— Да… с нами явно что-то не то. Тебя и впрямь затянуло в воронку!
— Ты опять? Да что это за история с воронкой?
— Мой отец сравнивает жизнь общества с воронкой. Сначала мы свободно двигаемся в широкой части, ни о чем не думая, без особых обязанностей, не рассуждая, но потом, когда нас заносит в воронку, в более узкую ее часть, тогда надо двигаться только в одном направлении, стенки давят на нас, а назад дороги нет, и ты толкаешься среди других, и они толкаются, и надо ждать своей очереди, все по порядку!
— Мамма миа, воронка! И только из-за того, что я поменял куртку на пиджак! Что же ты скажешь, если увидишь меня завтра?
— А что будет завтра?
— У нас прямой эфир, одежда по форме — пиджак и галстук!
— Да что ты? Я завтра буду здесь. Такое нельзя пропустить. Стэп в пиджаке и галстуке! Да скорее Бой Джордж и Джордж Майкл приедут ко мне домой с концертом и потом оба решат переспать с девочкой Паллиной!
— Ну что за сравнения. Какая тут связь? Два известных музыканта — какое они имеют отношение к тому, что я надену пиджак с галстуком? Я же не сказал, что буду в рубашке и с голой задницей.
— Ну, не знаю. Ты прав. Странное у меня получилось сравнение, подумаю над этим. Ну, а в этом плане… у тебя ничего не изменилось, да? Потому что, говорят, на телевидении, после мира моды, самый высокий процент…
Я на секунду вспомнил нашу встречу на террасе в тот вечер. На одну лишь секунду. Я смеюсь. Смеюсь от души.
— Нет, нет, успокойся. И самое главное, успокой своих подружек!
— Какая самонадеянность! — Паллина слегка ударяет меня. Может, она тоже подумала о той ночи. — А что ты делаешь в этой программе?
— То, чему учился в Америке. Логотипы, компьютерная графика, ввод титров, подсчет результатов и денег, которые можно выиграть. Ну, знаешь, эти подписи, которые ты видишь под каждым игроком. Ну вот, этим я и занимаюсь.
— С ума сойти… телевидение! Танцовщицы, ассистентки, всевозможные красотки крутятся там в поисках работы. И когда ты меняешь цифры и все такое, представляю, сколько одобрительных возгласов ты слышишь…
— Ну, не совсем так… Впрочем, это самая приятная сторона работы.
В этот момент мимо проходит одна танцовщица. Одна из самых… красивых.
— Привет, Стефано.
— Привет.
— Увидимся в центре.
— Конечно.
Она уходит, улыбаясь, красивая и уверенная в себе, идет спокойной походкой, зная, что ей вслед бросают взгляды, сопровождаемые самыми откровенными мыслями.
— Представь себе, ты все правильно поняла.
Паллина в отличной форме, она держит удар.
— И потом, «Стефано»… Впервые слышу, чтобы тебя называли Стефано. Боже, ты теперь важная птица.
— Знаешь, Стэп — это слишком фамильярно.
И тут я слышу, как меня зовут:
— Стэп!
Я оборачиваюсь. Это Джин. Она идет ко мне, радостно улыбаясь, прекрасная в своем сиянии. Паллина усмехается:
— Да, правда! Стэп это слишком фамильярно!
Джин подходит и целует меня в губы. И отступает, как бы говоря: я готова познакомиться с твоей подругой… Потому что ведь это подруга, правда? Ох уж эти женщины.
— Да, извини, это моя подруга Паллина. Паллина, это Джиневра.
— Привет, — Джин быстро подает ей руку. — Зови меня просто Джин.
— А я для всех Паллина — и для друзей и не для друзей.
Они быстро осматривают друг друга снизу доверху. И тут же решают, что будут любезны друг с другом. Дружно смеются.
— Стэп, — говорит Джин, — я пошла. Не опаздывай, тебя там искали.
— Хорошо, спасибо, иду.
— Пока, Паллина, — Джин на прощание улыбается. — Была рада познакомиться.
Мы стоим, глядя ей вслед. Потом Паллина спрашивает с любопытством:
— Актриса?
— Нет, у нее скромная роль — она ассистентка.
— То есть?
— Она выносит конверты.
— Жаль, пропадает талант.
— В каком смысле?
Паллина переходит на фальцет:
— Приятно было познакомиться.
— Но послушай, может быть, ты на самом деле ей понравилась.
— Вот видишь, она могла бы быть прекрасной актрисой! Даже тебя надула!
— Ты слишком предубеждена.
— А вы, мужчины, слишком неискушенные. Вот увидишь, я окажусь права. Когда ты ее в следующий раз увидишь?
— Скоро.
— Так вот. Она или надуется и будет молчать, или забросает тебя вопросами. «Кто эта Паллина? Чем занимается? Давно ты ее знаешь?» И приготовься, она тебя спросит: «И у тебя с ней что-то было?».
— Почему это?
— Потому что это не просто любопытство… она еще и влюблена.
И Паллина уходит, своей особой, подпрыгивающей походкой. И снова оставляет меня с тревожными мыслями.
Немного спустя я в Театре Победы. Здороваюсь с Тони, охранником на входе, и смотрю направо-налево, ища взглядом Джин.
— Держи. — Я бросаю ему пачку сигарет.
Тони хватает ее на лету, как лучший защитник американской команды. Только внешность подкачала — те обычно чернокожие.
— Спасибо, Стэп, ты не забыл.
Он счастливо смотрит на пачку сигарет «MS».
— Сколько?
— Да брось ты. Если что, стрельну у тебя, когда мои кончатся.
Мы оба кривим душой. Я ни за что на свете не закурил бы сигареты «MS», даже если бы мои закончились, а он притворяется, что не знает, сколько стоит пачка, хотя выкуривает в день не меньше двух. Ладно, мне приятно угостить его, он мне нравится.
