Сьюзен Филлипс - Итальянские каникулы
После нескольких секунд ошеломленного молчания Анна приглушенно взвизгнула:
— Она настоящая? Вы нашли статую?
— Настоящая, — кивнул он.
Джулия, ахнув, бросилась в объятия Витторио. Бернардо подкинул Фабиолу в воздух. Массимо воздел руки к небесам, а Марта принялась всхлипывать. Остальные ринулись вперед, загораживая ту единственную, чью реакцию он хотел видеть больше всего.
Он продолжал держать статую над головой, чтобы видели все. И то обстоятельство, что он не верил в ее магические силы, значения не имело. Главное, что верили они.
Как и «Вечерняя тень», статуя была около двух футов в высоту и всего несколько дюймов в ширину. И то же милое личико, что у близнеца, только волосы чуть длиннее, и крохотные грудки выдавали в ней женщину.
Тут же посыпались вопросы:
— Где вы ее нашли?
— Как вам это удалось?
— Откуда она взялась?
Витторио сунул пальцы в рот и оглушительно свистнул, призывая к молчанию. Рен поставил статую на стол. Трейси как раз отодвинулась в сторону, и он смог наконец увидеть Изабел. Широко раскрытые глаза, прижатые к губам пальцы. Но она уставилась на статую. Не на него.
— Расскажите, — попросил Витторио. — Расскажите, где вы ее отыскали.
Рен начал с того, что пересказал телефонные разговоры Джози и Джулии и перечислил все подарки, присланные внучке Паоло.
— Сначала я не увидел ничего необычного. Потом заметил, что он подарил ей набор каминных приспособлений.
Витторио с шумом втянул в себя воздух. Как профессиональный гид, он все понял раньше остальных.
— «Вечерняя тень»! — вскрикнул он. — В жизни не подумал бы… Человек, который нашел статую в девятнадцатом веке, долго пользовался ею как кочергой, пока кто-то не распознал ее ценность. Паоло знал эту историю. Я слышал, как он ее рассказывал.
Рен добавил, что долго изучал список, прежде чем догадаться.
— Я позвонил Джози и попросил описать подарок. Она сказала, что набор весьма старый и очень необычный. Лопатка, щипцы и кочерга в виде женской фигурки.
— Наша статуя, — прошептала Джулия. — «Утренняя тень».
— Джози никак не могла забеременеть, и Паоло ужасно переживал. Вот и решил взять статую и послать вместе с другими вещами, чтобы она ничего не заподозрила. Сказал, что это очень ценный антикварный набор и что, если держать его у огня, он принесет ей удачу.
— Так оно и вышло, — кивнула Анна.
— Да. Через три месяца после получения статуи Джози забеременела.
Совпадение, конечно, но кто этому поверит?
— Но зачем Паоло так старался замаскировать статую под кочергу? — удивилась Трейси. — Почему бы просто не послать внучке все, как есть?
— Боялся, что она расскажет Марте и та догадается, что он натворил.
Марта, теребя передник, пустилась в долгое повествование о том, как бедняжка Джози хотела ребенка и как сердце Паоло разрывалось от жалости. Даже теперь, когда брат был мертв, она считала своим долгом защищать его. И все твердила, что Паоло, узнав о беременности внучки, непременно вернул бы статую городу, но, к несчастью, скоропостижно скончался. Толпа, настроенная великодушно, согласно кивала.
Джулия взяла статую и прижала к груди.
— Прошло чуть больше недели с тех пор, как я получила от нее список. Как вам удалось проделать все так быстро?
— Попросил друга поехать к ней и забрать. Он прислал статую мне в римскую гостиницу два дня назад.
Его друг также знал несколько весьма действенных методов, помогавших обойти таможню.
— Она согласилась отдать ее нам?
— Теперь у нее двое детей, и она понимает, насколько это важно для нас.
Витторио схватил Рена в объятия и расцеловал в обе щеки.
— От имени всех жителей Касалеоне говорю: мы никогда не сможем по достоинству отблагодарить вас за все, что вы сделали.
Статуя переходила из одних рук в другие. Джулия и Витторио сияли. Трейси добродушно завизжала, когда Гарри попытался подтащить ее поближе. Анна и Массимо с гордостью смотрели на сыновей и с любовью — друг на друга.
Один Рен был слишком несчастен, чтобы наслаждаться произведенным эффектом. Но все же поглядывал на Изабел, пытаясь сообразить, поняла ли она, что он по крайней мере хоть в одном не подвел ее. Но она ни разу не посмотрела в его сторону, хотя смеялась и шутила с остальными. Он ощущал, как ее гнев сжигает его.
Подбежавшая Стеффи прислонилась к его ноге.
— Почему ты грустный?
— Кто, я? Никогда не был счастливее. Оглянись! Я настоящий герой! — заверил Рен, смахивая большим пальцем шоколадную крошку в уголке ее губ.
— По-моему, доктор Изабел ужасно на тебя зла. Мама говорит… — Маленький лобик сосредоточенно наморщился. — Не важно. Ма капризничает. Папочка велел ей быть с тобой терпеливой.
— Съешь лучше хлебную палочку, — поспешно предложил Рен, затыкая ей рот палочкой.
Анна и пожилые женщины пригласили собравшихся к столу. И хотя статуя по-прежнему ходила по рукам, тут же начались тосты, восхвалявшие Рена. Непривычная судорога сдавила горло. Он будет скучать по этому месту. По этим людям. Сам того не желая, он как-то незаметно пустил здесь корни. Какая горькая ирония, ведь он очень долго не сможет сюда приехать. Но даже если вернется сюда дряхлым стариком, все равно будет видеть гуляющую по саду Изабел. Ее глаза, сияющие только для него.
Она уселась на противоположном конце стола, как можно дальше от Рена. По одну руку от нее сидел Джанкарло, по другую — Андреа. И оба не сводили с нее глаз. Она была словно ускоренная съемка. При каждом жесте, каждом движении рук локоны весело прыгали на голове, вставая пушистым ореолом. Глаза сверкали. Изабел будто была заряжена электрической энергией, но только он чувствовал всю меру скрывавшегося за весельем гнева.
Волнение обострило аппетиты, и суп быстро исчез. Ветер становился все холоднее. Некоторые женщины потянулись за свитерами. Но не Изабел. Ее обнаженные руки горели гневным жаром.
На столе появились огромные миски с отварным языком, политым красным соусом из мидий, и дымящееся ризотто, и все дружно принялись за еду. Событие было как раз из тех, которыми Рен наслаждался больше всего: дружеская компания, хорошая еда, прекрасное вино. И все же он никогда еще не был так жалок.
Джулия и Витторио украдкой поцеловались. Судя по выражению лица Трейси, Гарри лапал ее под столом. Рен хотел лапать Изабел.
Тучи сгустились, и деревья застонали под напором ветра. Неистощимая энергия гнева не давала Изабел посидеть спокойно, но каждый раз, когда она вскакивала, чтобы схватить очередное блюдо, Рен так и ждал, что оно рассыплется в ее руках. Мужчины наперебой ухаживали за ней. Тянулись так откровенно, словно ее кожа была намагничена. Наполняя бокалы, она плескала вином на скатерть. Свалила на землю масленку. Но при этом не была пьяна. Ее бокал оставался почти полон.
