Бертрис Смолл - В объятиях ветра
В этот момент Мэтт понял, что эти величественные горы принадлежат Скай, а не она им. Он сказал Много Когтей, что будет сражаться за нее, и он действительно готов сражаться, но если он победит, то будет ли исход именно таким, каким желает она? И если он победит, то правильно ли поступит, если начнет убеждать се уехать отсюда? Это может быть эгоистично с его стороны. Решение должно остаться за ней. Птица в золотой клетке может быть красивой, но она не принесет радости ни себе, ни окружающим, если в ее душе нет песни.
Мэтт снова взглянул на ее красивый наряд издалека, и ему вдруг показалось, что с ней что-то произошло, это колющее, неприятное чувство мурашками поползло по спине. Что-то было не так.
Мэтт достал из сумки бинокль и поднес его к глазам. Перед ним тут же возникло ее изображение так близко, что, казалось, до нее можно было дотронуться рукой, и в этот момент его в сердце подпрыгнуло от удивления и страха.
Издалека ему сначала показалось, что ее :черные шелковые волосы просто крепко заплетены и откинуты назад, но теперь он смог разглядеть, что волосы Скай стали такими же короткими, как у мужчины. Однако этот первый удар был не самым страшным. По ее рукам, белой бахроме, кожаной блузе стекали красные ручейки крови. Увидев это, Мэтт выругался и спрыгнул с седла. Он бросился к обрыву, и до Скай оставалась всего пара ярдов, когда знакомая фигура его противника появилась на тропинке перед ним.
– Ты вернулся, как я вижу, Светловолосый. Рука Мэтта потянулась к револьверу, хотя он заметил, что у индейца с собой оружия не было.
– Убирайся с дороги, Серый Медведь. Мне надо к Скай. Она может потерять много крови и умереть.
Серый Медведь небрежно оперся о ствол огромного дерева, которое преграждало Мэтту путь, и скрестил руки на безволосой бронзовой груди.
– Нет, Риордан. Она не перерезала себе вены. Она не умирает. Когда индейцы оплакивают умерших, они режут себе руки, но неглубоко, чтобы не умереть. Так они выпускают свою печаль, которая живет у них внутри по тем, кто умер и кого они любили.
А Скай оплакивает не одного человека, а шестерых: свою семью и своего белого друга, Монти Глассмена.
Но Мэтта это не успокоило. Он пытался пройти, но индеец приставил руку к его груди и задержал его.
– С ней все будет в порядке, Риордан. Кровотечение не сильное и скоро остановится. Дай ей спокойно выполнить свой долг.
Мэтт пристально посмотрел на Серого Медведя и увидел в глубине его черных глаз спокойствие, уверенность. Наконец он вздохнул, примирившись, и поднял взгляд на Скай.
– Черт с тобой, пусть будет по-твоему. Серый Медведь еще раз внимательно посмотрел на него, прежде чем убрать руку с его груди.
– Вот так-то лучше.
На несколько секунд установилась странная тишина, Мэтт всеми силами пытался сдержаться. Ему все еще хотелось броситься сейчас к Скай. Как индеец мог сидеть и смотреть, когда она страдает, оставалось выше его понимания.
– Я не думал, что ты вернешься, Светловолосый, – высокомерно сказал Серый Медведь. – Ты напрасно приехал сюда за ней. Тебя может ожидать здесь смерть.
Взгляд Мэтта скользнул по острому ножу Серого Медведя. Серый Медведь был самонадеянным, но доброжелательным.
– Если мы будем драться, то умрешь ты. Чуть заметная улыбка коснулась тонких губ индейца.
– В этом ты ошибаешься. Светловолосый. Моя любовь к ней сильней.
– Возможно. Но моя любовь победителя будет еще сильнее.
Мэтт не заметил в глазах индейца никакого признака того, что он хотел начать сражение немедленно, и почувствовал, что это произойдет только после того, как Скай выполнит ритуал оплакивания. Чтобы отвлечься от душераздирающего плача, Мэтт повернулся к индейцу спиной, вернулся к лошади и достал из своей сумки щетку и скребницу. Он долго ехал на Солджере, и теперь животное нужно было хорошенько почистить, чтобы удалить пот и грязь, скопившиеся под седлом. Он принялся за работу, а Серый Медведь начал за ним наблюдать.
– Тебе никогда не приходило в голову, что она может не захотеть выходить за тебя замуж, даже если ты победишь в драке? – спросил Мэтт.
– Она может не захотеть выйти ни за кого из нас. Она мне сказала это, когда мы расстались.
Серый Медведь взглянул на одинокую фигурку Скай. Ее жалобная песня продолжалась уже несколько часов, с тех пор как он пришел, и он не знал, сколько еще она длилась до этого. Ее голос постепенно слабел. Она скоро сможет продолжать дальше. Индеец с печалью думал, выйдет ли все ее горе вместе с этой песней. Его черные брови нахмурились.
– Она не может остаться здесь… одна.
– Почему бы нет? Она прожила одна семь лет. Быть может, именно этого она и хочет. Я хочу, чтобы она была моей, не меньше, чем ты, но я не хочу, чтобы она была несчастна. Пусть это будет именно се решение, Серый Медведь. Я чувствую в себе достаточно мужества, чтобы принять любой ответ. А ты?
Мэтт постарался произнести все это как можно спокойнее, но его сердце болело так, как будто его пронзила индейская стрела. Он знал, что если уедет отсюда без Скай, то останется один на всю оставшуюся жизнь. Он уже не сможет найти такую женщину, как эта. В мире нет другой женщины, которая бы так идеально подходила ему. Он много лет скитался, работал, жил в одиночестве. Но жизнь без нес будет страшнее одиночества, хуже ада. Если она выберет Серого Медведя, тогда… он не знал, как жить дальше, разве что убедив себя в том, что в этом ее счастье, а это для него самое главное.
Мэтт осмотрел Серого Медведя с ног до головы, пытаясь определить, занимались ли они со Скай любовью. Он знал, что единственный способ узнать это – спросить Серого Медведя, но не мог заставить себя это сделать. Он не знал почему, но если так случилось, то это станет тяжелой ношей для него.
Серый Медведь снова пристально посмотрел на Мэтта.
– Мне кажется, ты трус, Риордан. Ты боишься за свою жизнь. Поэтому ты так и говоришь.
– Я уже однажды чуть не убил тебя, Серый Медведь, и ты это прекрасно помнишь. Я оставил тебя в живых лишь потому, что Скай просила меня об этом. Подумай над этим. А вдруг я убью тебя в поединке, а окажется, что она все это время хотела выйти за тебя замуж?
Серый Медведь думал об этом поединке, во время которого он либо потеряет, либо приобретет женщину, любимую ими обоими. Мэтт видел, что в душе его шла ожесточенная борьба.
Но наконец индеец произнес с невозмутимым спокойствием:
– В жизни Скай может быть только один мужчина, Риордан. Один из нас должен умереть.
Где-то в тишине
Раздается биение сердца моего.
23
Вдруг стало тихо, Мэтт и Серый Медведь поднялись со своих мест. Заунывная песня Скай не давала им спать, но она оборвалась так внезапно, что это напугало их.
