Золушка и Мафиози - Лола Беллучи

Страх, что все это лишь фантазия в моей голове, придуманная версия моих собственных желаний, а не реальность, не дает мне уснуть уже больше часов, чем я хотела бы признать.

— Ладно, ты, невыносимый засранец, — говорю я, закрывая приложение поиска на своем мобильном телефоне и поворачиваясь к нему лицом, скрещивая руки. — Еще три! — Бросаю я вызов.

И Тициано складывает губы, молча говоря мне, чтобы я старалась еще больше. Я оставляю сайт открытым и открываю другой, сосредоточившись на автомобилях 2000-х годов и надеясь, что это немного усложнит жизнь засранцу, которого я называю своим мужем.

— Шестицилиндровый боксерский двигатель, 420 лошадиных сил и задний спойлер, который автоматически регулируется для увеличения аэродинамического давления, — говорю я и смотрю на него сузившимися глазами.

— Porsche 911 Turbo, — не моргнув глазом, отвечает он, и в его голосе нет ни намека на сомнение. Черт! Как будто у него в голове целый каталог машин.

— 6,5-литровый V12, 770 лошадиных сил, способный разогнаться с 0 до 100 км/ч за 2,8 секунды. О, и он был снят с производства в 2017 году.

Я прижимаю руку ко лбу, как только заканчиваю говорить:

— Черт возьми! Последняя подсказка была совершенно лишней. — Тициано смеется, зная это.

— Lamborghini Centenario. Ты уверена, что не хочешь попробовать еще раз?

— Нет. Я все равно уже проиграла, но серьезно! Как? — Спрашиваю я, наклоняя голову.

— Дело не в машинах, куколка. Дело в тебе. Очень легко догадаться, какие машины ты бы сама выбрала.

— Это невозможно, — усмехаюсь я, и он поднимает бровь, а я фыркаю.

Неужели он уже настолько хорошо меня знает? Я пугаюсь вопроса и смотрю на свой мобильный телефон, но на экране автомобильного сайта появляется всплывающее окно с рекламой, которую я не могу заставить себя закрыть.

— Почему ты смотришь на экран мобильного телефона так, будто хочешь его облизать? Ты сфотографировала меня голым, когда я отвлекся?

— Нет, высокомерный засранец! К твоему сведению, я смотрю на кое-что гораздо более горячее, чем ты.

Нелепо быстрым движением Тициано растягивается на диване и прижимается своим телом к моему. Я вскрикиваю, протягиваю руку, чтобы он не достал мобильный телефон, и смеюсь, когда его руки касаются внутренней стороны моих локтей, непроизвольно щекоча меня.

— Для того, кто хвастался, что так хорошо меня знает, тебе потребовалось много времени, чтобы понять, что я боюсь щекотки, — поддразниваю я, когда глаза Тициано удивленно блестят.

Но мне хватает секунды, чтобы понять, что это был глупый выбор слов. Очень, очень глупый.

Голубые радужки темнеют, принимая вызов, который я не обдумала, прежде чем бросить, и в следующее мгновение руки Тициано оказываются в самых нужных местах, заставляя меня извиваться, кричать и смеяться до боли в горле и слез, стекающих по уголкам глаз.

— Я сдаюсь! — Кричу я. — Я сдаюсь!

Его руки перестают держать меня за талию, и я, задыхаясь, смотрю на него.

— На что ты смотрела? — Спрашивает он, потому что ясно: хотя он знает, что я не стану протестовать, если он сейчас возьмет у меня из рук мобильный телефон и сам все увидит, этот конкурентоспособный ублюдок не согласится ни на что меньшее, чем полная капитуляция. Я прикусываю губу, откладывая ответ. — Не испытывай меня, Рафаэла. Я могу мучить тебя гораздо хуже, чем щекотка.

Стыдливый стон вырывается из моего горла. Но в мою защиту скажу, что он у меня между ног!

Тициано смеется и целует меня в подбородок.

— Я жду…

— На сладости — признаюсь я. — Реклама Maison Gâteau, французской кондитерской, которую я всегда хотела посетить. Она появилась на автомобильном сайте. На этой неделе я просматривала их Instagram, так что, возможно, именно поэтому.

Мои слова все еще выходят немного запыхавшимися, и Тициано щелкает языком, но прежде, чем я успеваю ответить, звонит его мобильный телефон. Он лезет в карман шорт и берет его, не отрываясь от моих ног.

— Да? — Я не слышу, что говорит человек на другом конце линии, но вижу, как с каждым словом морщины на лице Тициано меняются, пока его лицо не искажается в напряженном выражении отвращения.

— Я буду через десять минут, — говорит он, прежде чем повесить трубку, и я не могу сдержать разочарование в груди.

— Мне придется уехать, — говорит он с таким же разочарованием, как и я, и я качаю головой в знак согласия. — Я вернусь, как только смогу.

Я снова киваю, и Тициано вздыхает. Его губы встречаются с моими, и я обхватываю его за шею, пока он целует меня медленно и восхитительно, оставляя меня мягкой и теплой ватой в считанные секунды. Я хнычу, когда он встает.

— Обещаю, мы закончим это, когда я вернусь, — шепчет он мне на ухо, прежде чем исчезнуть в коридоре, вероятно, чтобы переодеться.

Я лежу на диване, глаза закрыты, в голове хаос. Тициано возвращается, целует меня в лоб и прощается. Я смотрю, как он спускается по лестнице, и кривлю губы из стороны в сторону. Я думаю о том, чтобы позвонить Габриэлле, но не знаю, ушел ли Дон, и в конце концов решаю, что мне все равно не нужна компания. Через несколько минут я встаю, иду в гостиную, которую использовала в качестве кабинета, и включаю ноутбук. Я открываю видео-платформу, которую указал учитель французского.

С компьютером и блокнотом, чтобы делать заметки, я позволяю времени идти, пока я поглощена "Ui's" и "Mercys".

Спустя несколько часов Анализа прерывает меня, входя в комнату с огромной светло-голубой коробкой в руках.

— Мадам?

— А?

— Это только что прибыло от Тициано.

Я хмурюсь, но машу рукой, прося ее передать. Когда она подходит и я читаю два слова, напечатанные на коробке, мои глаза расширяются от недоверия, а сердце бешено колотится.

— Спасибо, Анализа, — отстраняю ее, и экономка как можно быстрее покидает комнату. Даже спустя несколько месяцев она все еще ведет себя застенчиво.

Я прикусываю губу, глядя на коробку и чувствуя себя нелепо из-за того, что боюсь открыть ее. Он ведь не стал бы этого делать, правда?

Тициано должен был быть ненавистным, мужем, который ведет себя на грани допустимого. Такова была его роль, а не роль заботливого мужа, который занимается подобными вещами.

Я снова прочитала название, выбитое на розовой коробке: "Maison Gâteau".

Я развязываю черный бант, обвивающий коробку, и открываю прикрепленную к ней открытку.

"В следующий раз, когда ты съешь одно из них, я буду рядом".

Не может быть, чтобы