Брось мне вызов - Лорен Лэндиш

Я стою, прислонившись носом к двери, в шоке от ее нахальства. И в восторге от ее откровенной наглости.

Надув губы, я делаю, как она велела, и звоню в американский офис.

– Привет, Гэри. Есть что-нибудь для меня?

– На самом деле, немного. Я разговаривал с Роджером, выступив от твоего имени, а не в качестве представителя «Фокс».

– Конечно. Я понимаю и ценю твое внимание к деталям.

Я знаю, что Гэри ходит по тонкому льду, помогая мне лично, в то же время профессионально поддерживая собственные стандарты, сохраняя свой контракт с «Фокс» на первом плане.

– Спасибо. Итак, Роджер говорит, что траст довольно четкий. Могу ли я говорить откровенно?

Я согласно хмыкаю, и он продолжает.

– Если честно, тебе давным-давно нужно было это сделать, Колтон. Когда тебе исполнился двадцать один год, ты имел исключительные права на эту собственность, согласно воле твоего дедушки. Даже если ты не собирался ничего с ним делать, ты мог распоряжаться поместьем последние несколько лет. Но поскольку ты бездействовал, оно попало под больший траст, под рамочный фонд, если хочешь. И на практике Эдвин Вулф преимущественно отвечает за этот рамочный фонд. Однако он ничего не может сделать, чтобы помешать тебе завладеть твоим же имуществом. Оно твое. И всегда было твоим.

Вот это да. В голове закрутилось так много мыслей. Оно мое. Оно всегда было моим. Отец не может остановить меня. Я собираюсь воплотить мечту в реальность, в Лондоне, и Эль на моей стороне.

Я добьюсь успеха. Я больше не стремлюсь похвастаться отцу или доказать, что достоин его любви. Я делаю это для себя, для Эль и для нашего будущего.

– Спасибо, Гэри. Правда, не могу выразить, насколько я ценю твою помощь.

Он смеется.

– Не за что, Колтон. На самом деле, рад слышать это от тебя, потому что, если откровенно… Я слышал, что Лондон – прекрасный город. Возможно, я мог бы перелететь океан и помочь тебе с запуском второй штаб-квартиры, когда придет время?

– Абсо-нахрен-лютно, Гэри. Это было бы великолепно. – Я слышу, как мой акцент усиливается от волнения, но мне плевать.

– Это значит да, верно? – отвечает Гэри, но он услышал меня четко и ясно.

Мы прощаемся, и я звоню Дебре и Хелен.

Дебра благосклонно получает от меня наивысшую оценку за свои труды, обрадованная тем, что ее чертежи впечатлили представителя совета. Ей практически не нужно давать указаний, поскольку она сама докладывает мне свои следующие шаги по оценке планов.

Хелен звучит почти легкомысленно, когда отвечает на мой звонок.

– Мистер Вулф, без вас тут даже лучше, чем я предполагала. То есть… не то чтобы мы, я не скучала по вам. Но нет ничего, с чем я не могла бы справиться, сэр.

Она отчитывается о нескольких проектах, и в ее докладе буквально не к чему придраться. Под ее руководством дела идут гладко, и они с Мирандой даже решили проблему с поставками, с которой не так-то просто было справиться.

– А Том Гивенс? – спрашиваю я о единственной потенциальной проблеме, которая осталась.

– Кто? – резко спрашивает Хелен, а затем хихикает. – Он пытался вмешаться и давить всех своим авторитетом, но я поставила его на место. Птичка принесла на хвосте, что он подумывает уйти на пенсию досрочно.

Я тоже улыбаюсь. Уход на пенсию не будет для Тома досрочным, поскольку ему уже перевалило за семьдесят. Вообще, ему стоит наслаждаться временем, которое он может посвятить внукам, любимому хобби, и не пытаться быть успешным в ситуации, когда он безнадежно отстал от жизни из-за отсутствия роста. Так не должно быть. Аллан Фокс тоже не молодеет, но он постоянно учится, открыт для новых идей и приветствует ход времени и прогресса. Том просто почивает на лаврах, что может с радостью делать и дома в своем кресле. Он заслужил эту роскошь.

Вот бы нам всем так повезло.

– Ну, если он уйдет на пенсию до моего возвращения, обязательно отправь букет. Или, может, цветок в горшке? Что-то, чем он мог бы заняться дома.

– Сделаю, сэр.

Кто бы сомневался.

– Спасибо, Хелен. Не знаю, что бы я делал без тебя, в последние годы или в последнюю неделю.

– Сели бы на свой британский попец, вот что.

Мне нравится, когда она обращается ко мне на британском сленге, напоминая о ранних днях, когда мы едва могли понять друг друга, хотя технически оба говорили по-английски.

– Я рассчитываю на такое же внимание, когда буду приспосабливаться к жизни в Лондоне.

– Что?

– Ну, я не знаю, что бы вы делали без меня, поэтому я планирую переехать с вами. И нет, это был не вопрос. Я не позволю никому другому занять это место, мистер Вулф. – Она по-деловому уважительно называет меня официальным именем, намекая, что к чему.

– Буду рад видеть тебя на борту, Хелен. Уверен, что ты отлично поладишь с моей Ба. Вы одного поля ягоды.

Обменявшись еще парой новостей, мы прощаемся, и я откидываюсь на диван, скрещивая руки за головой.

Все получается. Все в Штатах фактически объявили меня победителем этой гонки и хотят перебираться сюда, за океан. Чувствую себя прекрасно, даже удивительно. И я хочу праздновать, танцевать по комнате, как танцевала Эль, когда мы только приехали.

Но нет. Я хочу открыть эту дверь и отпраздновать с ней. Не только профессиональный успех, над которым я так долго и неустанно работал, но и нас. Это достижение куда больше и важнее.

Я завладел ее сердцем, а она – моим. И это самый большой успех из всех.

Я стучу в деревянную дверь, ухмыляясь странности ситуации. Это моя дверь, мой гостиничный номер, но уже нет. Он наш, и я не могу дождаться, когда увижу, что приготовила моя смелая девушка, ожидая, когда я выполню ее приказ.

– Войдите.

«Очень на это надеюсь», – думаю я.

Я медленно открываю дверь, растягивая интригу. И вот я вижу ее.

Она расположилась в центре кровати в светло-розовом белье, которое сливается с ее кожей; это выглядит гораздо сексуальнее, чем если бы она была голой. Возможно, дело еще и в высоких чулках, которые, как она знает, я обожаю.

– Черт возьми, Эль, – шепчу я.

Она с наслаждением растягивается, подчеркивая изгибы и контуры своего податливого тела.

– Отличная реакция. Я говорила тебе, что Тиффани соберет мне все, что нужно для любой ситуации. А теперь иди сюда. – Она манит меня пальчиком, но меня приковывают ее глаза.

По пути к кровати сбрасываю с себя одежду, и эта привычка устраивать беспорядок свойственна больше ей, чем мне,