Инесса Клюшина - Работа над ошибками (СИ)
— А может, он не такой плохой, — подает голосок общественность. Тонкий-тонкий голосок, — может, он просто не нашел своей единственной?
И тут же коршуном падает с небес Роза Андреевна на бедного ребенка:
— Юля, это только в книжках ваши хулиганы самые хулиганистые! А жизнь, девочка, жестокая штука.
— А может, где-то в глубине у хулигана прячется большая и красивая душа? А ее никто не разглядел?
— Ну, душа-то, конечно, у каждого, — задумчиво тянет Роза Андреевна, а молодую общественность несет. Глазенки горят реабилитировать неподходящего, с точки зрения Розы Андреевны, претендента. Вот она, юная вера во всегда возможное изменение человека в лучшую сторону! Есть в этом что-то. Что-то близкое тебе, Отче.
— Я считаю, Роза Андреевна, что особенно такие вот «хулиганы», как вы говорите, могут очень сильно любить. Только надо разбудить их душу, понимаете! Всколыхнуть то хорошее, что есть в них. Помните про катарсис в литературе? Очищение через страдание. Какая-то встряска, не знаю… чтобы жизнь повернулась в другую сторону… Кстати, многие русские классики писали о такой любви. Помнишь, Вероника, как у Есенина? — и декламирует вдохновенно:
Ты такая же простая, как все,Как сто тысяч других в России.Знаешь ты одинокий рассвет,Знаешь холод осени синий.По-смешному я сердцем влип,Я по-глупому мысли занял.Твой иконный и строгий ликПо часовням висел в рязанях.Я на эти иконы плевал,Чтил я грубость и крик в повесе,А теперь вдруг растут словаСамых нежных и кротких песен…
Роза Андреевна гневно поправляет очки и готовится отчихвостить общественность по полной, но я успеваю открыть рот раньше:
— Юлечка, мой дорогой дружок…Дело в том, что я тоже знаю это стихотворение. И знаю, чем оно заканчивается.
С легкостью подхватываю эстафету, не так вдохновенно, конечно, но без запиночки:
Не хочу я лететь в зенит,Слишком многое телу надо.Что ж так имя твое звенит,Словно августовская прохлада?Я не нищий, ни жалок, ни малИ умею расслышать за пылом:С детства нравиться я понималКобелям да степным кобылам.Потому и себя не сберегДля тебя, для нее и для этой.Невеселого счастья залог —Сумасшедшее сердце поэта.Потому и грущу, осев,Словно в листья, в глаза косые…Ты такая ж простая, как все,Как сто тысяч других в России.
Роза Андреевна согласно кивает и растягивает губы в улыбке. В чем-чем, а уж в Есенинской лирике мы с ней солидарны, и я найду, как утихомирить горячий порыв Юли.
— Объясню, — продолжаю я с молчаливого благословения Розы Андреевны, — ключевых здесь строчек для понимания стихотворения несколько. «Ты такая простая, как все, как сто тысяч других в России». Образ возлюбленной лирического героя здесь отличается типичностью, похожестью на большое количество русских женщин, у них одинаковые судьбы. Лирическая героиня видела в жизни одиночество и грусть, и много, а «холод осени синей» — это о возрасте героини, возможно. «Иконный и строгий лик по часовням висел в рязанях». Ну, здесь скажем о высокой нравственности героини, как считаешь? Герой-то, конечно, влюбляется, и эта любовь будит все хорошее в его душе, что он имеет, но вся красота теряется от строчки «Не хочу я лететь в зенит, слишком многое телу надо». Лирический герой избалован, и подобная любовь для него трудна и является чем-то чуждым ему, ради нее он не хочет жертвовать ни своими привычками, ни разрывом со старой жизнью… ничем. Он — поэт, и видит то, что не замечает другие, потому обращает внимание на эту скромную незаметную красоту, которая на самом деле — настоящая. Но его душа другая, развращенная и разменянная на удовольствия, и, увы, никакого счастливого финала…
Мой экспромт не отличается полнотой анализа стихотворения, но я и не готовилась к этому, и литературу соответствующую не смотрела. Можно было, конечно, сказать еще больше, но много говорить о стихотворении Есенина я не хочу. Оно к делу не относится.
А еще я лукавлю, кстати. Но обмануть общественность мне не удается.
— Не договариваете вы, Вероника Васильевна, — хитро щурит умные глаза Юля, — а идея-то стихотворения не в этом. «Потому и грущу, осев…». Эта грусть — и есть его любовь! Он понимает, что несовершенен, циничен, развращен любовью многих женщин, и, может, им не суждено быть вместе, но он действительно любит ее, и это чувство большое и настоящее! Да, они разные, но в последнем четверостишии мы видим, как эти два героя становятся равными, как эта любовь преображает его!
— Так, прекратили обе! Устроили литературный вечер, — призывает к порядку Роза Андреевна, — с детьми устраивайте!
Мы с Юлей, не сговариваясь, прыскаем и понимающе переглядываемся. Филолог филолога всегда поймет.
— Мой хулиган, кстати, не любит Есенина, — сообщаю с усмешкой я Юле.
— Ты ему Есенина читала? — брови девушки взлетают вверх, и рейтинг Стаса повышается, подозреваю, на много пунктов. Хотя бы за то, что стихи просто послушал.
— Было дело. Хулигану Есенин не понравился, — хмуро сообщаю я, не вдаваясь в подробности.
Роза Андреевна морщит лоб и возводит глаза к потолку. Пламенная речь Юли спутала ей все карты, а вот мне эта речь пытается помочь поднять голову надежде. Надежде на большую и красивую любовь…
— Обожаю Есенина. Был, конечно, великим бабником, но такой он…ух! — говорит мне Юля. Посмеиваюсь и кошусь на Розу Андреевну, которая очень недовольна:
— Я тоже.
Ни по каким делам, как он складно наврал Веронике, Стас не поехал.
Просто решил побыть один, отдохнуть и подумать.
А думать было о чем.
Ну наконец-то! Стас в субботу до семи вечера прокрутил в голове тысячи вариантов сценариев удачного соблазнения. А не понадобился ни один. Как только Вероника согласилась, что собралась к мормону, не называя заветное слово «Роберт», Стас уже знал, что сегодня ее никуда не отпустит. И даже в ванной бы запер, по хозяйственному совету Димыча, если дело бы повернулось иначе. Поплескал бы ей в лицо холодной водички, чтобы очухалась от мормонского гипноза, а дальше — по ситуации. Плевать, что делать, лишь бы не ушла!
Это вообще что за хр. нь? Скромненькая наша девочка, напялила чулочки — и на свиданьице! А уж как платьице постоянно поправляла, только бы он, Стас, не увидел!
Стаса до сих пор колотило, когда он вспоминал о мормоне. Вот урод. Небось, наобещал Веронике, что женится, раз она без оглядки бежит на свидание и уже пытается наряжаться для него. Другого объяснения у Стаса не было.
